Основным производителем мостовых металлоконструкций для строительства Крымского моста был завод «Воронежстальмост». Чем живет одно из старейших предприятий столицы Черноземья после завершения «стройки века», насколько востребована его продукция на российском рынке и в какой форме автоматизация производственных процессов находит применение в цехах завода, «Абирегу» (ABIREG.RU) рассказал генеральный директор АО «Воронежстальмост» Андрей Боровиков.

– Удалось ли выйти из ситуации 2019 года, когда наблюдался дефицит заказов на строительство мостов?

– Да, сегодня мы обеспечены заказами до конца года. Под занавес 2020-го наш рынок ожил, появилось достаточное количество заказов, так что можно отдохнуть от постоянной борьбы с конкурентами за выживание. В 2019 году заказов не было вовсе, цены рухнули ниже себестоимости, так что в этом году наверстываем упущенное.

– За счет каких объектов?

– Радует, что строительство инфраструктурных объектов поддерживается правительством. Сейчас строим эстакаду в Шереметьево, если точнее, то железнодорожный путь между терминалами – это очень крупный объект. В Москве с нашим участием также активно идет строительство двух больших объектов: Северо-Восточной хорды и Юго-Западной. Участвуем в строительстве обхода Волгограда. Те, кто ездят в Астрахань на рыбалку, нам точно скажут спасибо.

Также заканчиваем автодорогу в обход Калуги. Из самых новых объектов ? подписан контракт на изготовление и поставку металлоконструкций для строительства дублера Кутузовского проспекта в Москве. Общий объем ? 5 тыс. тонн – больше нашего месячного выпуска.

– Какой объем металлоконструкций выпускаете в месяц?

– 4 тыс. тонн. Сегодня стоит вопрос об увеличении выпуска, потому что заказчики просят больше объемов. Приходится эту задачу решать. Казалось бы, чего проще: набрать побольше людей. Но они не идут на заводы вообще и на наш в частности, несмотря на достаточно приличную среднюю зарплату. Работать руками сейчас желающих нет. Поэтому будем как-то изыскивать внутренние резервы, интенсивнее работать.

– Какая средняя зарплата у вас на заводе?

– По январю этого года этот показатель составляет 46-46,5 тыс. рублей. Среди промышленных предприятий Воронежа довольно неплохая цифра. Мы платим реально высокую зарплату, особенно квалифицированным рабочим, но всё равно есть острый дефицит кадров рабочих специальностей.

– В среднем в модернизацию производства сколько вкладываете в год?

– При обороте порядка 5 млрд рублей в модернизацию мы вкладываем 300 млн рублей. Завод возрастной, поэтому много приходится тратить средств на капремонты, поддержание зданий, сооружений и оборудования. Приходится менять крановое хозяйство, убираем старые станки, покупаем более производительные, стараемся на смену трем сверлильным станкам купить один современный. К сожалению, чаще покупаем иностранное, чем отечественное, поскольку оборудование нужного нам уровня у нас в стране не производят. Мы у себя на заводе многое сами делаем под потребности технологического процесса. Основной процесс на заводе – сварка. Помимо того что обновляем сварочные аппараты, у нас появляется новое оборудование – сварочные роботы. Появляются даже новые профессии – операторы автоматизированного сварочного комплекса.

– А в Воронеже что-нибудь строите? Пока так и не дождались интересной вам Остужевской развязки. Не потеряли надежду?

– Мы по-прежнему ждем этого проекта. Готовы изготовить необходимые металлоконструкции. Но, думаю, это будет не скоро. Видимо, пока не решены все вопросы финансирования строительства.

– За конкурентами следите? Кто-нибудь ушел с рынка?

– В 2019 году все имели убытки. Мы все в одной лодке, вместе тонули. Сейчас много заказов на рынке ? все с заказами.

– Обанкротилось много?

– Банкроты есть. Но при этом все работают, конкурентов меньше не стало.

– Кого считаете самыми крупными конкурентами?

– Всего у нас порядка 20 конкурентов, из них четыре – самые значительные. Это заводы Кургана, Борисовки Белгородской области, Тюмени и Омска ? с годовым выпуском свыше 30 тыс. тонн.

– А когда не было заказов на металлоконструкции для мостов, чем предприятие занималось?

– Когда нет заказов на мосты, мы выпускаем строительные конструкции. К примеру, делали доменную печь для «Северстали» – порядка 5,8 тыс. тонн. Всё очень гибко. В принципе, мы можем делать что угодно с разной степенью рентабельности.

– В 2019 году вы говорили, что цены на металлопрокат выросли. Как сейчас складывается ситуация?

– Цены на металлопрокат выросли очень сильно. В декабре 2020-го было очень резкое подорожание ? на 15% одновременно у всех комбинатов-поставщиков.

– Основной ваш поставщик – «Металлоинвест» – «дернул» цены вверх?

– Все подняли. Мы больше работаем с «Металлоинвестом», но есть еще Магнитогорский металлургический комбинат, «Северсталь», «Азовсталь», украинской ГК «Метинвест». Это четыре комбината, которые катают 99% нашей низколегированной стали. И все они одновременно подняли цены. Нам это объяснили мировой рыночной конъюнктурой.

– Какова рентабельность предприятия?

– По итогам 2020 года ? порядка 5%. Как сложится в этом году, я не могу сказать: год в целом начался неплохо, если бы не повышение цен на металлопрокат, что может не только лишить нас прибыли, но и довести до серьезных убытков.



– Сколько у «Металлоинвеста» берете сырья для проката?

– Порядка 70-80%.

– Отраслевые ассоциации не помогают лоббировать интересы российских производителей металлоконструкций?

– В правительстве знают нашу ситуацию. Нас слышат, но при этом ничего не происходит. А цены всё равно растут. Это рынок: не хочешь ? не покупай. Так что, заключая новые контракты, приходится это учитывать.

– А как реагирует ФАС на такое «единодушие» в увеличении цен на металл у меткомбинатов?

– У комбинатов свое оправдание – такова мировая тенденция. И даже украинский «Азовсталь» – крупнейший комбинат, всё время нашим металлургическим предприятиям цену сбивал – теперь заодно с остальными в вопросе выстраивания ценовой политики. Согласно биржевым сводкам, мировой рынок действительно вырос. А дальше что происходит здесь, у нас? Я по сегодняшним договорам поднимаю цены. Значит, у государственных подрядчиков (мы работаем под ними) смета растет. А дополнительное финансирование им, скорее всего, не выделят, потому что они выигрывали государственные торги по фиксированным ценам. Как это всё будет развиваться дальше ? вопрос. Либо это приведет к банкротству крупных подрядчиков, либо – к увеличению смет. Государство может пострадать в любом случае. Такая ситуация уже была при строительстве олимпийских объектов в Сочи: некоторые генподрядчики потратили больше средств, чем было заложено в смете, сработали в убыток и разорились.

– Можно аналогичный исход как-то предотвратить?

– Помимо призывов к совести есть еще введение пошлин, запретительных мер. Но это считается нерыночными методами, ведь на рынке государству нельзя ничего запрещать. Надо решать: соблюдать рыночные принципы или спасать свою экономику. Необходимо хотя бы на внутреннем российском рынке сдержать этот немыслимый рост цен. Не забывайте, что в России, в отличие от многих других стран, у всей крупной строительной инфраструктуры один заказчик: почти всё строится за государственный счет. Поэтому при таком росте цен прежде всего страдает государство, поэтому правительству, безусловно, есть над чем задуматься.

– А вы как новые заказы отслеживаете?

– Мы знаем всех основных заказчиков. Если говорить о новых объектах, то уже начата стройка магистрали Москва – Казань. Ждем второго полугодия, когда надеемся подписать контракт на этот объект. У строителей уже прошли торги по восьми участкам, на каждом из них появились генподрядчики.

– Строители подключают вас через тендерную процедуру?

– Никакой официальной тендерной процедуры нет, они выбирают себе поставщика через запрос коммерческих предложений. Заводов много, они всем известны. Кто предложит наиболее подходящее соотношение цены – качества, того и выберут. Но сейчас, к сожалению, на первое место все-таки выходит приоритет цены ? у кого ниже, тот и будет работать.

– Выиграет тот, кто максимально снизит цену и у кого будет самое дешевое сырье, правильно?

– Я могу предлагать цены и ниже себестоимости, например. Но хочу ли я на этом объекте работать? В этом году заказов много, поэтому стоимость на разумную величину выросла. Не космически, но выросла.

– Какой смысл давно существующим предприятиям работать на уровне себестоимости?

– К примеру, чтоб не останавливать производство, не растерять коллектив. Без людей мы вообще ничего не сделаем. У нас высококвалифицированные специалисты: сварщики, сборщики. Останавливаться себе дороже.

– Сколько у вас сейчас сотрудников работает?

– 1,5 тыс. человек.

– Какие стратегические планы по развитию предприятия?

– Я уже говорил, что заводу 72 года, и чтобы производство работало бесперебойно, его необходимо поддерживать в рабочем состоянии, проводить модернизацию. Мы сегодня создаем участок по изготовлению высокопроизводительного оборудования: роботизированных и сварочных комплексов. Конечно, в идеале хорошо было бы провести реконструкцию всего предприятия, но мы восстанавливаем завод по участкам. Стараемся, чтоб постоянно шла работа: сегодня – на этом участке, завтра – на другом. Также перед нами стоит задача увеличения выпуска продукции для того, чтобы можно было предприятие и поддерживать, и совершенствовать.

– На электроэнергию у вас большие расходы?

– Нет, основные расходы идут на закупку металла ? порядка 60%. Электроэнергия – конечно, значимая вещь, но с металлом не сравнить. Вторая статья расходов – это зарплата, а всё остальное: сварочные материалы, отопление, электроэнергия и др. ? не самая большая часть затрат.

– Что на вашем предприятии делается для улучшения труда и досуга заводчан?

– Регулярно ремонтируем бытовые помещения, поменяли систему энергетики на заводе. Мы запустили котельную в прошлом году, в этом году запустили ее вторую очередь, так что перейдем на самообеспечение теплом. Рассматривается вопрос строительства в этом году небольшого спортивного сооружения, с нормальным залом. Тренажерный зал работает давно, есть футбольная команда, которая участвует в городских и областных соревнованиях. К сожалению, пандемия внесла свои коррективы: люди были лишены привычных вещей: конкурсов по профессиям или конкурса «Мама, папа, я – спортивная семья». Надеюсь, всё это временные ограничения.

– Вы жесткий или демократичный руководитель? И тяжело ли расставаться с людьми, если приходится?

– Конечно, демократичный. Со мной любой работник может напрямую пообщаться. Администрация старается создать достойные условия работы и отдыха, да вот только молодежь не задерживается: придут, посмотрят, попробуют, физически работать не хотят – не приучены. В молодежной тусовке сказать, что ты работаешь сварщиком, отнюдь не престижно. Вот менеджер, а еще лучше блогер – нормально звучит, а сварщик ? не очень... Если с людьми приходится расставаться, это происходит тяжело. Но это жизнь, я несу ответственность за 1,5 тыс. человек, и в условиях пандемии нам удалось избежать массовых сокращений. Бывают сокращения на отдельных участках, но мы делаем все положенные при сокращении выплаты ? люди защищены законом.