Мир захлестнул дефицит коксующегося угля. Но мало кто из российских угольщиков смог извлечь сполна выгоду от заоблачных цен. Таковы издержки географии отрасли и избыточного влияния со стороны стальных компаний...

Как пишет свежий номер "Эксперта", начиная с 1997 года российская угольная промышленность показывает стабильный рост, при этом наиболее эффективно растет добыча коксующихся углей. В 2004 году она впервые превысила уровень 1991 года. Еще три-четыре года, и мы могли бы побить собственный рекорд времен СССР в 96 млн тонн, зафиксированный в 1988-м. Но в 2005 году российские угольщики вдруг снизили и объемы добычи коксующегося угля, и его экспорт. По оценке аналитической компании "Металл-Курьер", его было извлечено около 67 млн тонн, что на 8% ниже показателей 2004 года. Между тем именно прошлый год стал рекордным по уровню контрактных цен на коксующийся уголь за всю историю отрасли. Казалось бы, нашим угольщикам самое время поучаствовать в международном разделении сверхприбыли от удачной конъюнктуры. Но... не получилось. И вряд ли получится. Поскольку не можем мы пока вырваться на просторы глобальных рынков. Как оказалось, при общей перспективности отрасли для инвестиций в нынешнем виде она пока малоконкурентоспособна. Невыгодное транспортно-географическое положение основных активов Кузбасса и низкое качество основной массы коксующихся углей практически сводят на нет все плюсы конъюнктурного роста. А основные потребители угля внутри страны, металлурги, хотя и готовы развивать добычу, но скорее пока в рамках собственных групп.

Вот так взлетают до небес

В 2004-2005 годах цены на металлопродукцию во всем мире испытали взрывной рост. Это заставляло металлургов постоянно увеличивать производство, что привело к возникновению ажиотажного спроса на сырье и дефициту сырьевых материалов на мировых рынках угля и железорудного сырья. Как образно отметили в своем обзоре аналитики группы MetalTorg.Ru, "было ощущение дефицита угля, и его потребители стояли в очереди на долгосрочные контракты и гарантии поставок. Тогда казалось, что рост цен на уголь только стартовал (вслед за ценами на нефть) и конца этому процессу не видно".
Потом стало очевидно, что образование ажиотажного дефицита было вызвано ограничением предложения. В тот период были отмечены многочисленные аварии на крупных угольных предприятиях по всему миру (например, взрыв на шахте "Есаульская" в Южном Кузбассе, авария на шахте Buchanan и снижение производства на шахте Pinnacle №50 в США). Увеличению дефицита коксующегося угля на мировых рынках способствовал и высокий спрос на энергетические угли, который традиционно активизируется в четвертом-первом кварталах из-за увеличения потребления тепла и электроэнергии в северных странах. Резкое увеличение морских перевозок угольного топлива вызвало дополнительный дефицит судов для транспортировки коксующегося угля.

В итоге спотовые цены на коксующийся уголь в первом квартале 2005 года значительно превысили контрактные. Ажиотаж, царивший на рынке, хорошо иллюстрирует следующее сравнение: подчас цены на коксующийся уголь достигали двухсот долларов за тонну -- еще три года назад столько стоила нефть. В итоге, когда весной угольщики и металлурги стали заключать долговременные договоры, произошел и взрывной рост самих контрактных цен.

А что же наши угольщики, воспользовались ли они удачно сложившейся ситуацией? Скорее, наоборот. В прошлом году российские предприятия экспортировали немногим более 11 млн тонн углей, что на 23% ниже предыдущего года. Как указывают аналитики "Металл-Курьера", практически прекратились поставки в страны Западной Европы, куда в прошлом году было отгружено раз в десять меньше, чем в 2004-м, снизились раза в полтора и поставки в Восточную Европу. Из всех зарубежных потребителей увеличила закупки российских углей лишь Япония, ну и по-прежнему много покупала Украина.

Против лома нет приема

Выяснилось, что заключить выгодные экспортные контракты нашим торговцам углем не так-то просто. Ведь наиболее рентабельными для поставок за рубеж являются только некоторые марки коксующегося угля, которые и в самой России оказались в дефиците. Это, впрочем, означает, что цены на российский товар должны сравняться с мировыми. Так и произошло. К примеру, угли марки Ж почти весь 2005 год стоили у нас в пределах 95-100 долларов за тонну (аналогичные сорта по мировым контрактным ценам в порту продавца стоят 125 долларов), а марка КО продавалась по 60-65 долларов, в то время как контрактные цены составляют 79 долларов за тонну. Если учесть, что тариф по перевозке угля по железной дороге из Кузбасса в дальневосточные порты равен примерно 23 долларам, получается, что уголь в России с учетом всевозможных дисконтов по качеству продавался по мировым ценам. Но не получилось разгуляться на внутреннем рынке. Российские, да и украинские металлурги нашли способ, как сэкономить на подросших в цене угле и руде.

Аналитик по металлургии инвестбанка UBS Алексей Морозов говорит, что металлурги стали меньше плавить чугуна и больше -- лома. Что это значит? Сталь можно получать двумя способами. Основной способ -- из исходного сырья, то есть руды и угля. В этом случае задействуются сначала домны для получения чугуна. Расплавленный чугун отправляется в печи (мартеновские, электродуговые либо в кислородные конверторы) для выплавки стали. Но есть и другой, более простой путь -- плавление в электропечах стального лома. Такой способ не требует ни железной руды, ни угля. Сталелитейные компании, стремясь к экономии на сырье, постарались перейти именно на этот способ. По данным российской статистики, в 2005 году доля электростали в российской металлургии выросла почти на 17%.

Резюмируя, получаем вот что. Российские угольщики в период ценового бума на рынке не стали резко наращивать экспорт путем заключения длительных контрактов с внешними потребителями, справедливо полагая, что дефицит качественного коксующегося угля на внутреннем рынке позволит им извлекать прибыль столь же эффективно. Так и получилось, но с одним "но". Российские потребители, минимизируя издержки, постарались максимально сократить доменное производство (отметим, что тут сыграл роль еще один фактор, см. "Надо ли побеждать Миттала"). Поэтому угольщики были вынуждены довольствоваться меньшей валовой прибылью, а излишки сырья на мировом рынке смогли продать только по спотовым ценам, поскольку для заключения контрактов момент был уже упущен.

В тени стальных гигантов

Можно ли угольщикам эффективно бороться с такой напастью и сполна "окучивать" высокие цены? В нынешних условиях вариантов для маневра у них крайне мало, и вот почему. Во-первых, российский рынок коксующегося угля пока сильно сегментирован -- 97% добычи обеспечивают более 30 компаний. Поэтому они не могут ни прямо влиять на конъюнктуру, ни предпринимать какие-либо превентивные действия против металлургов. Во-вторых, когда мы говорим о рыночных взаимоотношениях угольщиков и металлургов, то имеем в виду на самом деле далеко не всех производителей коксующихся углей. Многие из них давно входят в сырьевые подразделения крупных стальных групп и не проводят независимой от холдинга сбытовой политики.

Сейчас наши металлурги потребляют более половины добываемых российских коксующихся углей. Угли наряду с железной рудой для них ключевое сырье, поэтому стратегия стальных компаний на минимизацию издержек заставляла их покупать шахты и разрезы. Но последние два года, когда цены на уголь стали не просто высокими, а сверхвысокими, металлурги попытались резко усилить свое присутствие в этом бизнесе. Стальная группа "Мечел" даже из-за этого переименовалась в горно-металлургическую, поскольку обнаружила, что львиную часть прибылей ей обеспечивают не металлургические, а именно горнорудные, по большей части угольные, активы. По этой же причине Evraz Group объявила в марте 2005 года о полумиллиардных вложениях в угольный бизнес в течение трех лет. Озаботились наконец своим собственным угольным сырьем и те, кому раньше до этого не было особенного дела, -- Магнитка и Новолипецкий меткомбинат.

Скупка угольных активов металлургическими холдингами продолжается. Конкурсы за разведанные месторождения угля и законсервированные шахты стали в России все более оживленными. В 2003-2005 годах в Кемеровской области было проведено более 60 аукционов и конкурсов, по результатам которых сумма разовых платежей в бюджет составила более 450 млн долларов. Так, на аукционе за право разработки участка "Ерунаковский-8" с запасами 57,5 млн тонн угля торги длились два дня, а лицензия досталась победителю ("Южкузбассуглю", на 50% контролируемому Evraz Group) более чем за 41 млн долларов. Кемеровская компания "Кокс" предложила за право освоения участка "Никитинский-2" с запасами в 109 млн тонн угля около 71 млн долларов. Как отмечали в свое время отраслевые специалисты, удельные цены на запасы угля стали приближаться к удельным ценам на нефтяные месторождения.

Что касается уже работающих компаний, то тут цены и вовсе достигли запредельных величин. НЛМК, например, заявила о намерении приобрести у структур Искандера Махмудова примерно по 90% акций "Прокопьевскугля" и "Алтай-кокса" за 800 млн долларов.

Справедливости ради отметим, что появилась и обратная тенденция покупки угольщиками активов в металлургии. Правда, здесь масштабы поскромнее. К примеру, компания "Русский уголь" приобрела несколько меткомбинатов второго эшелона -- блокпакет Златоустовского металлургического завода, 68,4% акций Нытвенского металлургического завода и 83,37% акций Волгоградского трубного завода.

Опять Китай подпортил

Надо сказать, что в экспортных неудачах российских угольщиков в прошедшем году оказались виноваты не только ушлые металлурги. Экспортный рынок кокса и, соответственно, коксующихся углей нам серьезно подпортили китайцы. Дело в том, что Китай -- ключевой мировой производитель кокса. Эта страна -- многие годы барометр мирового рынка кокса. Но, как говорят специалисты, КНР сейчас сдает свои позиции. Внутренний рынок кокса там характеризует крайне нестабильная ситуация. По данным статистики, производственные мощности по выпуску кокса в 2005 году составили около 300 млн тонн, из которых до 24% оцениваются как избыточные. Многие коксопроизводства считаются малоэффективными и экологически вредными. В прошлом году перепроизводство кокса в Китае отразилось на мировых ценах на уголь. Дело дошло до парадокса: цены на коксующийся уголь стали выше цен на следующий по степени передела продукт -- кокс.

Цены на кокс в китайских портах оказались существенно ниже цен на тот же продукт на украинских коксохимических заводах. Из-за чего последние стали неконкурентоспособны даже в соседних странах Восточной Европы. Между тем украинские потребители коксующегося угля для россиян -- основной экспортный рынок. В результате, как оценивает ситуацию гендиректор компании "Росинформуголь" Анатолий Скрыль, Украина в прошлом году недобрала у нас около двух миллионов тонн коксующегося угля.

Так что сейчас у российских производителей массовых, недефицитных марок коксующегося угля слишком мало пространства для маневра. Ведь основной бассейн, где добываются коксующиеся угли (Кузбасс), находится достаточно далеко как от восточных потребителей, так и от западных. И хотя уровень железнодорожных тарифов может позволить рентабельные поставки кузнецкого угля на Запад, но из-за китайского выброса кокса это направление расширения экспорта в прошлом году для нас оказалось временно закрытым.

Впрочем, правительство Китая готово в текущем году разработать законодательство для регулирования ситуации на рынке кокса. Планируется реализовать программу, благодаря которой в течение двух лет из эксплуатации будут выведены устаревшие коксовые батареи суммарной мощностью около 100 млн тонн. Так что ситуация со временем, вероятно, как-то исправится. Как прогнозируют аналитики, экспорт коксующегося угля из России может в нынешнем году превысить рекордный 2004 год на 1,5-3 млн тонн.

Пора выходить на ринг

В "Мечеле" видят колоссальный потенциал российского и мирового рынка коксующихся углей. "Россия как регион с одним из крупнейших в мире запасов углей, в том числе углей коксующихся марок, безусловно, входит в число основных производителей и поставщиков угольной продукции на мировой рынок, -- говорят в 'Мечеле'. -- А наличие в России относительно дешевой электроэнергии делает добычу коксующихся углей высокорентабельным бизнесом".

Но для развития экспорта нужны инвестиции. Серьезным ограничением являются мощности портов. Так, в России практически нет портов, способных обслуживать крупнотоннажные (грузоподъемностью более 120 тыс. тонн) суда, что делает перевозку российских углей морским путем дороже, например, доставки сырья из Австралии. Очевидно, что крупным игрокам на рынке необходимо рассмотреть возможность строительства современного порта на Дальнем Востоке.

При этом очень выгодным с точки зрения экспорта регионом специалисты называют Якутию. Но освоение здесь месторождений -- крайне капиталоемкий процесс. К примеру, в рамках проекта по освоению крупнейшего в стране Эльгинского угольного месторождения с запасами в 2,1 млрд тонн необходимо будет построить железную дорогу протяженностью 260 километров, которая соединит месторождение с Байкало-Амурской магистралью. Из-за этого общий объем инвестиций в проект по разработке месторождения оценивается в 2-2,5 млрд долларов. Да и конкуренты тут как тут. Австралийская компания BHP Billiton, первая в табели о рангах мирового рынка коксующихся углей (см. таблицу 4), уже проявила интерес к эльгинскому проекту, как, впрочем, и японские Sumitomo, Sojitz и Mitsubishi, консорциум южнокорейских компаний (в их числе POSCO, Korea Resourсes и LGI Corp) и бразильская Comexport. Конкурировать с такими монстрами будет непросто. Но это придется делать, если мы хотим стать глобальными игроками.

Спасение утопающих - дело рук самих утопающих

Но угольные компании вряд ли смогут самостоятельно эффективно развивать экспорт да и поставки на внутренний рынок, если серьезно не будут инвестировать в отрасль. Проблема дефицита угольных марок и нужда в крупных инвестициях обнажают обоюдную зависимость шахтеров и металлургов. С одной стороны, угольщики еще не успели обрасти жирком, консолидироваться, чтобы строить новые шахты и разрезы, чтобы наращивать производство дефицитных марок угля. С другой -- металлурги, хоть и имеют деньги, чтобы эти шахты и разрезы покупать и строить, но не имеют опыта и связей, чтобы ими эффективно управлять в рамках вертикально интегрированных групп без ущерба для всех стадий передела.

Между тем инвестировать и строить придется. В настоящее время дефицит кузнецких углей наиболее ценных марок Ж, К, КО и ОС, по оценкам Восточного научно-исследовательского углехимического института (ВУХИН), превышает 15 млн тонн. Они-то наиболее востребованы, прочие марки из-за недостающих ингредиентов могут сорвать процесс плавки и даже разрушить чугонолитейное оборудование. Поэтому металлурги с особым упорством сражаются за шахты и разрезы, добывающие наиболее дефицитные марки сырья, и даже готовы сами добывать уголь. Сейчас сталелитейные заводы России на 85-87% используют угли Кузбасса, остальное добывается в Печорском бассейне. Воркутинские шахты почти не дают качественных марок угля, вся надежда на Кузбасс. Но и тут ситуация становится все напряженнее. Специалисты указывают, что перспектива добычи в Кузнецком бассейне углей марок КЖ и К не так уж и радужна. Разработка новых шахт и разрезов требует серьезных и интенсивных вложений. Поэтому некоторые отраслевые специалисты не исключают возможности уже в скором времени импорта дефицитных марок углей из-за рубежа, например из Австралии. Готовятся к такому повороту событий и металлурги. Пробные партии австралийского сырья уже получали "Северсталь" и Новолипецкий меткомбинат.

Разобщение металлургов и угольщиков, как мы видим, может привести к совершенно бредовой ситуации, когда богатая углем Россия будет закупать сырье за рубежом. Очевидно, что игрокам этого рынка придется договариваться и переводить свои отношения на рельсы сотрудничества, а не вражды. Только в этом случае мы и себя обеспечим в достаточном количестве собственным коксующимся углем, и сможем попасть в число крупнейших игроков на мировом рынке коксующегося угля.