Период низких цен и падения спроса может стать для цветной металлургии периодом оздоровления: с рынка уйдут менее эффективные игроки, повысится эффективность отрасли в целом. Этот крутой вираж преодолеют только те компании, которые смогут снизить издержки.

Цветная металлургия* - вторая по объему экспорта отрасль в стране и на Урале, она обеспечивает 12% промышленного производства региона в целом и 30% - Свердловской области. Любые пертурбации в отрасли, которая не впервые попадает в сложную ситуацию, серьезным образом влияют на экономику региона.

Еще в начале 90-х цветной металлургии первой пришлось резко и практически на 100% переориентировать сбыт на экспорт, столкнуться с жесткой конкуренцией мировых лидеров. Затем, в первой половине 90-х, многие предприятия оказались на грани остановки из-за резкого падения цен. Серьезно сказались последствия азиатского кризиса 1997 года. Кризисные явления всегда стимулировали цветмет к поиску путей построения бизнеса, сокращения издержек и в конечном счете приводили к повышению эффективности отдельных предприятий и устойчивости отрасли в целом. Именно в этом секторе экономики мы наблюдаем самые яркие примеры горизонтальной и вертикальной интеграции, формирования крупнейших финансово-промышленных групп.


Сегодня перед цветной металлургией встала новая проблема: на фоне беспрецедентно низких мировых цен на металлы и сужения экспортных рынков сбыта отрасль вынуждена масштабно решать проблему сокращения издержек и повышения производительности. Конкуренция идет на мировом рынке, а себестоимость формируется внутри страны. Поэтому значительное ухудшение мировой конъюнктуры требует от российских компаний максимального использования всех механизмов сокращения издержек, в том числе и тех, которые используют прямые конкуренты. Это прежде всего повышение производимой компанией добавленной стоимости за счет включения в бизнес производства продукции высоких переделов и увеличение производительности труда за счет сокращения персонала. Первый механизм смогли реализовать пока далеко не все компании цветной металлургии, что служит и причиной неустойчивости для отрасли, и "мотором" дальнейших изменений. Второй механизм в крупных российских компаниях применять не принято, однако рано или поздно это делать придется, чтобы не оказаться на обочине бизнеса. Успех или неудача этого эксперимента могут дать бесценный опыт другим участникам рынка.

Цветная металлургия Урала: характерные особенности

Основу цветной металлургии Урала составляют алюминиевый комплекс, медные предприятия (предприятия Уральской горно-металлургической компании и Кыштымский медеэлектролитный завод), никелевые ( Уфалейникель, Южуралникель, Режникель), производитель титана Верхнесалдинское металлургическое ПО и входящий в тот же холдинг березниковский титаномагниевый комбинат Ависма, Соликамский магниевый завод, Челябинский электролитный цинковый завод. Кроме них стоит отметить ряд более мелких производителей: Ключевский завод ферросплавов, который является одним из крупнейших производителей металлического хрома, а также пышминский завод Уралредмет.

Часть технологической базы уральских заводов сохранилась еще с первой половины ХХ века. Введенный в строй во второй половине века на существенно более богатых месторождениях и более совершенных технологиях, комбинат "Норильский никель" с точки зрения объемов производства цветных металлов на голову впереди. Тем более что в Норильске построен огромный интегрированный комплекс, который полностью обеспечивает себя сырьем, переработкой и имеет несравненно большие шансы в привлечении инвестиций.

За исключением СУАЛа, УГМК и холдинга ВСМПО-Ависма, остальные предприятия по сравнению с "Норникелем" и крупнейшими мировыми производителями - карлики: их годовая выручка составляет менее 100 млн долларов. Однако для Урала каждое из них, будучи градообразующим, играет значительную социальную и экономическую роль.


Ценовой шок

В 2001 году отрасль испытала настоящий шок, вызванный падением мировых цен на все основные наименования экспорта продукции цветной металлургии. Так, только в четвертом квартале 2001-го по сравнению с четвертым кварталом 2000 года цены снизились на никель (на 33%), кобальт (40%), цинк (29%), олово (26%), медь (24%), алюминий (14%), магний (11%) и хром металлический (7%). В тот же период, когда стало ясно, что рецессия американской экономики - это надолго, в полной мере стал ощущаться эффект от падения цен. Об убытках и реструктуризации бизнеса объявили многие крупные транснациональные металлургические корпорации. В третьем квартале об убытках в 23,9 млн долларов объявил один из крупнейших производителей никеля Falconbridge; в четвертом - компания Phelps Dodge, второй по величине производитель меди после чилийской Codelco, объявила об убытках в 100,6 млн долларов и сокращении выручки по итогам 9 месяцев на 330 млн долларов (до 3,1 млрд долларов). Убытки понес крупнейший производитель алюминия Alcoa и ряд других производителей.

Ценовой шок стал следствием резкого падения спроса: к осени 2001 года потребление меди в США снизилось на 10%, а в странах Европы и в Японии на 4,5%. Реакция производителей на падение цен была, в общем, предсказуемой: они начали закрывать шахты с высокой себестоимостью добычи.

Крупнейший производитель меди чилийская компания Codelco объявила о сокращении производства рафинированной меди в 2002 году на 106,3 тыс. тонн, в том числе на 47 тыс. тонн на крупнейшем руднике Chuquicamata, в результате производство сократится до 1,53 млн тонн. Второй по величине производитель меди Phelps Dodge (1,1 млн тонн в год) объявил о закрытии двух шахт и сокращении добычи наполовину еще на двух шахтах, что позволило компании сократить 1,4 тыс. работников (при общей численности 15 тыс. человек) и снижении производства меди на 220 тыс. тонн в год. Это было обусловлено очень высокой себестоимостью выработки меди этой компанией (порядка 1600 долларов за тонну). Номер 3 в отрасли - австралийский концерн BHP Billiton заявил о консервации мощностей по производству меди на 170 тыс. тонн в год в Чили и Перу.

Эти действия на фоне падения спроса не позволили цене на медь падать дальше. Впрочем, единства среди других компаний не наблюдается, и это вносит элемент нестабильности в прогнозы. Так, достаточно крупная американская компания Freeport-McMoRan объявила об увеличении производства меди примерно на 45 тыс. тонн, о значительном наращивании экспорта заявили индийские производители.

Среди всех цветных металлов сильнее всего пострадал никель. При ожидаемом спаде мирового потребления на 2,3% (данные Международной группы по изучению никеля INSG) рост производства в 2001 году составил 3,7%, что привело к образованию в третьем квартале прошлого года излишков в 25 - 30 тыс. тонн; к концу 2001-го они должны были сократиться до 18 - 20 тыс. тонн. Основной фактор падения цен - сочетание резкого сокращения потребления нержавеющей стали (изготовители спецсталей потребляют свыше трех четвертей всего никеля) и неадекватной реакции основных производителей никеля на изменение конъюнктуры. Рынок никеля в этом плане можно сравнить с супертанкером, который прошел еще несколько десятков километров вперед после включения заднего хода...

Для Урала это обернулось остановкой Режского никелевого завода, падением объемов производства на Южуралникеле. Ниже себестоимости выпускал металл Уфалейникель. Его тяжелое положение усугубилось падением цен на кобальт, который занимает в структуре сбыта примерно четверть. Если в первом полугодии 1998 года тонна кобальта стоила 42 - 45 долларов, в 1999 - 2000-м - 30 долларов, то к четвертому кварталу 2001 года цена упала до 16 долларов - это рекордный уровень среди всех металлов. Причина - резкое уменьшение спроса на кобальт практически во всех отраслях, включая производство суперсплавов, используемых в турбинах для энергетики и аэрокосмической отрасли.


Ощутимее всего негативный эффект от падения цены сказался на уральских алюминиевых, медных и никелевых предприятиях еще и потому, что их сырьевая база достаточно бедна, при этом сырье залегает на большой глубине, что увеличивает себестоимость добычи. Так, содержание меди в руде южноуральских месторождений, перерабатываемой на свердловских медеплавильных заводах, примерно в 2 - 2,5 раза меньше, чем у "Норильского никеля"; добыча бокситов на Южноуральских бокситовых рудниках убыточна, а на СУБРе - как минимум малорентабельна из-за глубокого залегания породы.

В то же время ценовой фактор, например, для Соликамского магниевого завода не оказался критичен: несмотря на падение цен на магний более чем на 10%, завод увеличил выручку на 24% до 2,1 млрд руб., а прибыль - на 70% (до 302 млн руб.). Во многом это произошло благодаря переориентации на производство редких металлов - пятиокиси ниобия и тантала, доля которых в сбыте выросла с 30% в начале 2000 года до почти 50% в 2001-м. Очень хороших результатов добился крупнейший в СНГ производитель цинка Челябинский электролитный цинковый завод (ЧЭЦЗ), несмотря на то, что экспортная цена на цинк упала в долларах за тонну с 1060 (IV кв. 2000 г.) до 750 (IV кв. 2001 г.). Это связано с тем, что экспорт в выручке предприятия составлял лишь 25 - 30%, а основной внутренний спрос обеспечивали крупнейшие комбинаты черной металлургии - Северсталь (почти четверть сбыта), Новолипецк и Магнитка. Кроме того, экспортные возможности ЧЭЦЗ пока ограничены, поскольку предприятие не может производить цинк самой высокой степени чистоты (Special High Grade, SHG). После запуска в будущем году комплекса автоматизированного цеха электролиза цинка завод сможет увеличить экспорт цинка, к тому времени мировая конъюнктура вполне способна улучшиться.

Когда ждать потепления?

Долго ли продержится низкий уровень цен - вопрос ключевой: длительность "паузы" будет определять глубину структурных изменений в отрасли. Примерно 75% потребления никеля приходится на сталеплавильные компании, специализирующиеся на производстве нержавеющих сталей. Некоторое восстановление потребления на этом рынке прогнозируется на вторую половину этого года, и то при условии благоприятного развития ситуации в Америке. Существенный подъем ожидается примерно к концу 2003 года, когда дефицит никелевого производства в Азиатском регионе и СНГ при постоянно растущем производстве нержавеющих сталей приведет к росту мировых цен. Долгосрочные прогнозы тоже оптимистичны: по оценкам Международной группы по изучению никеля (INSG), мировое потребление его в ближайшее десятилетие ежегодно должно увеличиваться в среднем на 4,1%.

Изменение среднеквартальных цен на цветные металлы


Основной риск связан с тем, что уже сейчас в ожидании будущего роста планируются к вводу в действие новые никеледобывающие предприятия в Венесуэле, Колумбии, Новой Каледонии, расширяется производство на перспективных месторождениях с самым низким в отрасли уровнем себестоимости в Западной Австралии. Суммарный объем новых мощностей к 2003 - 2004 годам может достичь 200 - 300 тыс. тонн никеля в год, что приведет к серьезной разбалансировке рынка и сведет перспективы повышения цен на нет.

Что касается меди, то здесь ситуация несколько иная. Медь - это металл новой экономики, потребление которого росло по мере роста электросетей и сетей связи. За последнее десятилетие XX века мировое потребление меди выросло примерно наполовину (на 4,5 млн тонн в год), и не случайно 80% прироста обеспечили три региона: США, Китай и развивающиеся страны Восточной Азии.

Если обратиться к статистике, то за последние 30 лет ценовые циклы по меди имели среднюю продолжительность около 7 лет: 3,5 - подъем, столько же - спад. Правда, последний цикл длился всего три года: начался с восстановлением потребления в азиатских экономиках в начале 1999 года и завершился рецессией в США. Учитывая, что пострадали прежде всего отрасли, от которых во многом зависит потребление меди, длительность этого кризиса, по всей видимости, будет больше и вряд ли восстановление начнется раньше 2003 года. Что касается долгосрочных прогнозов, то к 2010 году прирост годового мирового потребления меди прогнозируется на уровне 5 - 6 млн тонн, т.е. общее потребление должно увеличиться до 20 млн тонн.

Среди остальных металлов самый большой интерес представляют перспективы титана, тем более что в Свердловской области расположен крупнейший в мире производитель (и монополист в СНГ) продукции из титановых сплавов - Верхнесалдинское металлургическое производственное объединение, а в Пермской - входящий в тот же холдинг титаномагниевый комбинат Ависма. На долю обоих предприятий приходится четверть мирового производства губчатого титана и примерно пятая часть титановых сплавов. После пика спроса в 1997 году титановая отрасль сейчас не в лучшем положении. Дело в том, что основной потребитель титана - авиакосмическая промышленность. Упавший спрос на самолеты в 1998 году после кризиса в Юго-Восточной Азии (тогда российские экспортные поставки титанового проката и слитков сократились на треть) так до конца и не восстановился. В результате американский производитель титана Timet сократил продажи на 40% и последующие годы заканчивал со значительными убытками. В 2001 году отрасли был нанесен еще более серьезный удар. Согласно прогнозам того же Timet, падение спроса на титан со стороны авиапроизводителей в 2002 году может составить до 40% (портфель заказов Боинга, например, в 2001 году сократился на 45%). Другими словами, ситуация из неблагоприятной превратилась в угрожающую. Об этом свидетельствует декларированное намерение ВСМПО сократить 1,7 тыс. человек (более 10% численности).

Впрочем, сокращение экспортного спроса в некоторой степени было скомпенсировано ростом спроса внутреннего: почти половина поставок ВСМПО в 2001 году приходилась на внутренний рынок. Основными потребителями стали нефтяное, нефтехимическое и атомное машиностроение, а также ВПК. Результат дали и конверсионные программы: автомобильные диски ВСМПО примерно на 20% легче и на 40% прочнее литых алюминиевых дисков и при этом значительно дешевле зарубежных аналогов.

Большие перспективы для роста внутреннего рынка титана открываются с ростом спроса со стороны ВПК: в 2001 году портфель заказов корпорации МиГ вырос в 7 раз почти до 1 млрд долларов, заключены контракты на 2 млрд долларов на поставку истребителей Су-30 МКК ГУП "Комсомольск-на-Амуре авиационное ПО им. Гагарина", почти 1 млрд долларов стоит контракт Иркутского АПО на поставку Су-27 МКИ в Китай. А титан в современных истребителях - это порядка трети от общего веса. Большие перспективы роста потребления титана связаны с поставкой зенитно-ракетных комплексов, военных судов. Эти заказы позволят группе ВСМПО-Ависма смягчить удар, вызванный падением заказов авиапроизводителей.

Перспективы рынка хрома, основным российским экпортером которого является Ключевский завод ферросплавов (он же - один из крупнейших в мире по установленным мощностям по производству металлического хрома), не менее туманны. Дело в том, что металлический хром, как и кобальт, используется при производстве суперсплавов. Примерно половина мирового потребления металлического хрома - Штаты, еще четверть приходится на Европу, несколько меньше - на Японию. Разбалансированность спроса и предложения, вызванная падением производства высокотехнологичной продукции и выходом на рынок металлического хрома китайских производителей, привела к существенному падению цен: за 1998 год они снизились с 7 до 4,5 тыс. долларов за тонну и так и не восстановились по сей день. В будущем году потребление металлического хрома и соответственно экспортные возможности предприятия должны сократиться.

Что касается рынка магния, то здесь, несмотря на некоторое падение цен и вполне естественное сокращение спроса, вызванное рецессией западной экономики, ситуация не так уж плоха. Дело в том, что в 2001 году французский концерн Pechiney закрыл последний в Европе (г. Мариньяк) завод по производству магния мощностью 16 тыс. тонн в год (еще один завод, принадлежавший концерну Norsk Hydro, закрыт в Норвегии годом раньше). В результате отменены защитные пошлины на ввозимый в Европу магний (себестоимость французского магния превышала цену процентов на 20). Это открыло европейский рынок китайским и российским производителям. Правда, воспользоваться успехом спешат и конкуренты: так, в ближайшем будущем планируется расконсервировать завод по производству магния на Украине.

Конец неформального контракта

Итак, скорого восстановления цен и уровня потребления ждать не приходится. Это понимает большинство игроков. Соответственно корректируются стратегии и меняются приоритеты. Основное направление, на котором будут концентрироваться в ближайшем будущем усилия производителей цветных металлов, - снижение себестоимости. Период низких цен и падения спроса играет оздоровительную роль, выводя с рынка менее эффективных игроков и повышая в целом эффективность компаний. Отрасль проходит крутой вираж, на котором предприятия с большей себестоимостью "вылетают" на обочину. Единственный путь, чтобы не оказаться на обочине бизнеса, - снижать издержки.

Крупнейшие компании уже предпринимают шаги в части снижения издержек на железнодорожные перевозки, обеспечение хотя бы частичной энергонезависимости, закрытие нерентабельных производств.

Однако самая интересная перспектива года, на наш взгляд, будет связана с расторжением так называемого неформального контракта между металлургами и властями. Специфическая среда, в которой работали наиболее успешные предприятия падающей экономики в 90-х, привела к заключению "неформальных" социальных контрактов. Суть их в следующем: предприятие в условиях слабости государственных институтов берет на себя значительную часть социальных функций, в обмен на что получает стабильность и поддержку местных властей. Конечно, в реальности все не так примитивно. Проблема в том, что сокращение рабочих в малых городах способно привести к социальному взрыву и серьезно повредить самому предприятию, тем более что в России отсутствуют условия для перетока рабочей силы. Мощные барьеры, снижающие до минимума мобильность рабочей силы, по мнению McKinsey Global Institute, являются одним из основных факторов, тормозящих рост в России. Обойти эти барьеры не могут даже крупнейшие корпорации, о чем убедительно свидетельствует пример постоянного "бодания" руководства "Норильского никеля" с профсоюзами.

По сути социальный контракт - это своеобразный дополнительный налог, уплачиваемый предприятиями. Такая система устойчива только тогда, когда обе стороны получают выгоду. До 1999 года выгода для предприятий была вполне явной: ярлык социально значимого предприятия позволял урегулировать многие вопросы, прежде всего на местном уровне, связанные с уплатой налогов, защитой от кредиторов и заказных банкротств. Сегодня выгода уже не такая явная, и по мере улучшения (пусть и крайне медленного) социально-экономической среды таких контрактов становится все меньше. Стремительное улучшение финансового положения и относительное снижение уровня налогов уже не делают поддержку властей такой необходимой. Другими словами, баланс нарушен: выгода далеко не перекрывает тех издержек, которые предприятия несут на дополнительное "социальное" налогообложение.

Назревает потенциальный конфликт между предпринимателями и местными властями. Инициаторами его, судя по всему, станут металлурги, которые конкурируют не на растущем внутреннем рынке, а на стагнирующем экспортном. Верхнесалдинское металлургическое производственное объединение объявило в декабре о сокращении 1,7 тыс. человек в связи с уменьшением американских заказов на авиационный прокат. О возможных увольнениях завили Уральская горно-металлургическая компания, алюминиевые заводы. Вслед за ними потянутся и другие.

Для каждого из этих предприятий проблема очень сложна, и решать ее без активной поддержки государства будет крайне непросто. Сокращение персонала в малых городах (Верхней Салде, Среднеуральске, Кировграде и других), способное значительно увеличить производительность труда (и естественно, заработную плату оставшихся), возможно только тогда, когда кто-то позаботится об увольняемых. В противном случае резкий рост безработицы и соответственно социальной напряженности ударит рикошетом по предприятию. Забота в такой ситуации - это не только выплата компенсаций, но и обеспечение переезда в другое место (а это жилищные программы, ипотека, которая в России не работает). Однако даже если предприятие осилит эти весьма немалые вложения, то через год-два, когда цены пойдут вверх, в малом городке не будет хватать рабочих и придется инициировать не менее затратные программы обратного переселения. В развитых странах это в чистом виде функция государственной экономической политики. Однако государство - инерционный институт и на меняющиеся запросы бизнеса реагирует медленно. Поэтому пока дело дойдет до соответствующих законодательных инициатив, будет еще немало крови пролито в конфликтах между властями, работниками и представителями бизнеса.

Впрочем, при любом раскладе крупные сокращения в отрасли неизбежны. Об этом говорит статистика: крупнейший после "Норникеля" производитель первичного никеля канадская компания Inco Ltd при выручке в 2,9 млрд долларов имеет численность персонала 10,1 тыс. человек; "Норникель" при такой же выручке - 70 тысяч. Производитель меди Phelps Dodge имеет выручку более 3 млрд долларов при 15 тыс. работающих; Falconbridge (никель и медь) продает в год на 2,6 млрд канадских долларов при 6,2 тыс. работников. Для сравнения: УГМК при 60 тысячах занятых имеет выручку немногим более 1 млрд долларов. Поддерживать такой балласт при хорошей конъюнктуре цен можно, однако в сегодняшней ситуации это прямая дорога к потере бизнеса.

Толчок для нового передела?

В условиях неблагоприятной конъюнктуры производители становятся особенно уязвимы по отношению к внешним факторам, и здесь огромную роль играет сбалансированная и устойчивая структура бизнеса. По этому показателю уральские предприятия имеют слабые позиции.

Исключение составляют лишь Соликамский магниевый завод, полностью обеспеченный карналлитом Верхнекамского месторождения, и СУАЛ, которому удалось в период благоприятной конъюнктуры выстроить наиболее сбалансированную по рудной базе и дальнейшим переделам структуру бизнеса.

Собственная рудная база Уфалейникеля достаточна для обеспечения работы завода, но добываемая на его месторождениях (Серовском и Синарском) никелевая руда относится к категории бедных окисленных руд, которые перерабатываются в металлический никель затратным пирометаллургическим способом. В результате себестоимость никеля на предприятии около 5 тыс. долларов за тонну, что выше, чем в Норильске, и в разы выше, чем на современных предприятиях отрасли (так, себестоимость тонны никеля, вырабатываемого австралийской компанией Anakonda Nickel на месторождении Муррин-Муррин гидрометаллургическим способом, - 2 тыс. долларов). Стоит добавить, что собственной рудной базой по кобальту предприятие не обладает, концентрат поставляется с комбината Североникель, входящего в структуру "Норильского никеля". В то же время Уфалейникель сумел создать неплохую основу для будущего увеличения сбыта и повышения устойчивости бизнеса через получение контроля над крупным производителем спецсталей Златоустовским меткомбинатом.

Аналогичная ситуация - на Южуралникеле, правда, в этом случае все наоборот: контроль над предприятием перешел к его крупному потребителю, Мечелу. Сырьем, хотя и бедным, Южуралникель обеспечен, оно добывается на Сахаринском (Челябинская область) и Буруктальском (Оренбургская область) месторождениях.

Хуже по сырью положение титанового холдинга ВСМПО-Ависма: для производства титановой губки необходимы содержащая титан руда (ильменит) и магнийсодержащий карналлитовый концентрат. Ильменитовый концентрат поставляется с Украины, карналлит в СНГ добывается только одним предприятием - пермским Уралкалием (Соликамский магниевый завод в расчет не берется, так как он потребляет добытый концентрат в магниевом производстве). В результате любое нарушение поставок сырья, а оно может быть вызвано не только действиями собственников предприятий-поставщиков, но и техногенными катаклизмами, потенциально способно сорвать выполнение крупных контрактов.

Ключевский завод ферросплавов получает хромитовую руду с казахского Донского ГОКа; однако в 2001 году резко, в 15 раз, выросли импортные поставки хромитовой руды в Китай, причем до начала разработки хромитовых месторождений на Тибете импорт в Китай будет расти; соответственно возникает немалый риск потери части сырьевых поставок, либо их значительного удорожания.

В Уральской горно-металлургической компании ситуация особая. С одной стороны, создан мощный холдинг с глубокой переработки от руды и лома до конечной продукции (радиаторов, кабеля), с другой - не меняется агрессивная политика в части экстенсивного расширения группы. Бесспорно, именно эта стратегия группы позволила ей стать компанией российского масштаба, наличие различных активов (сталеплавильных, медных, в том числе высоких переделов) придает бизнесу значительную устойчивость к колебаниям мировой конъюнктуры. (Именно за счет этого, кстати, и выживают крупнейшие траснациональные металлургические компании, в большинстве имеющие интересы в самых разных сегментах металлургии.) Однако экспансия в период резкого ухудшения конъюнктуры вкупе с растущей инфляцией издержек (прежде всего ж/д и энерготарифов), когда финансовая "подушка" значительно меньше, - дело рискованное. Тем более что многочисленные предприятия группы остро нуждаются в инвестициях, найти которые в сегодняшних условиях все сложнее. Недостаток собственных ресурсов для инвестиций должен компенсироваться внешними заимствованиями, однако вряд ли крупный инвестор будет иметь дело с перспективным холдингом, участвующим в "тлеющих" конфликтах, связанных с переделом собственности. Кроме того, МАП до сих пор не дал группе возможность совершить еще один важный шаг - перейти на единую акцию, что также ухудшает ее инвестиционную привлекательность. Это ставит под удар и перспективы начала реализации проекта на 300 млн долларов по освоению крупнейшего Удоканского месторождения медных руд (Читинская область) с участием иностранного партнера - чилийской компании Codelco. Вполне вероятно, что УГМК и рада бы изменить стратегию, однако выйти из инициированных еще в период благоприятной конъюнктуры проектов не так-то просто... Впрочем, если группа не сконцентрирует уже в ближайшем будущем основные ресурсы и усилия на внутреннем развитии, на структуризации бизнеса с целью сделать его привлекательным для внешних инвесторов, то при дальнейшем ухудшении конъюнктуры она вполне может попасть в положение гиганта на глиняных ногах.

Если УГМК худо-бедно обеспечена собственной рудной базой (примерно на 50%, недостаток компенсируется переработкой медного лома и внешними поставками руды), то расположенный в Челябинской области Кыштымский медеэлектролитный завод, имея самую современную технологическую базу в стране, испытывает большие проблемы с сырьем. Причем как с концентратом (значительная часть завозится с монгольского Эрдэнэта), так и с черновой медью, выплавка которой на подконтрольном Карабашском медеплавильном заводе находится под угрозой (из-за притязаний со стороны УГМК), а переработка на других предприятиях, производящих черновую медь (СУМЗе, КМК, Святогоре), невозможна, так как они подконтрольны УГМК.

Описанная для различных сегментов цветной металлургии Урала ситуация несет в себе потенциальные риски для всей отрасли. Бизнес не сбалансирован, сырьевая база слабая, холдинги находятся в стадии становления и решения ключевых проблем. В ситуации хорошей конъюнктуры рынка это позволительно, а вот в условиях глобального обвала основных рынков чревато самыми серьезными последствиями. Под влиянием указанных факторов в 2002 году вполне вероятно начало нового витка передела собственности, конечной целью которого будет усиление процессов интеграции. В особенности это коснется относительно небольших заводов.