Какой металл России важнее? 
Про чёрные и цветные металлы на мировом и российском рынках наше издание пишет много и регулярно. Помимо вездесущей стали это биржевые цветные металлы, но не забыты ферросплавы, редкие и редкоземельные элементы. Тем более, что про них регулярно вспоминают власти и рождают очередные проекты по импортозамещению, возрождению или сырьевой независимости.
Мы периодически выпускаем обзоры по состоянию мирового рынка металлов, отбирая среди них около 40 крупнейших по объёмам продаж в денежном выражении. Естественно, которыми можно более-менее свободно торговать и информация по которым доступна.
Эти же принципы мы применили в этой статье для оценки российской горно-металлургической промышленности. Список важнейших для России металлов, попавших в обзор, оказался заметно короче – чуть более 20 наименований. Причин для этого было несколько. Так, часть металлов у нас практически не добывается или не извлекается – как, к примеру, ртуть. Пришлось «пожертвовать» и некоторыми редкими цветными металлами. Информация по их производству в России отрывочна, а цены непрозрачны. Зачастую продавец или покупатель представлены единственным предприятием – называть такое рынком можно весьма условно. Тем более что объёмы торговли ни одним из этих «редких для России» металлов не превышают $10 млн в год.
По той же причине слабой рыночности были исключены изотопы металлов и особо чистые их разновидности. К примеру, секретные по объёмам производства обогащённый оружейный уран и плутоний, оцениваемые дороже золота.
Традиционно этот обзор начинается с информации по стали (железу) – для сравнения и понимания масштабов производства прочих металлов в России.
В мире на долю стали приходится около 45–50% стоимости всего рынка металлов, в России – чуть меньше, порядка 42–45%. Во многом – по причине весьма масштабной отечественной цветной металлургии. Ведь по многим металлам наша доля на мировом рынке заметно больше, чем в стальном секторе (табл. 1).
Сразу оговоримся, что в основном оценки производились без учёта вторичного использования – переплавки лома: это достаточно крупная, но сложно оцениваемая область. Хотя для некоторых металлов её роль чрезвычайно важна.
Исключение было сделано для золота и серебра, поскольку их вторичная переработка более-менее известна и развита в нашей стране.
По данным Союза золотопромышленников России, в 2018 году у нас на 264,5 т добытого золота пришлось ещё 15,4 т попутного производства, 34,5 т золота из лома и 17,3 т золота в концентратах. В мире баланс в сторону вторичной переработки смещён сильнее. Так, по оценке World Gold Council, из 4,49 тыс. т выплавленного в мире за 2018 год золота около 1,17 тыс. т было получено при переплавке отходов и украшений. Причём реальные объёмы, скорее всего, выше – оценки золота «на руках» у населения определённо исчисляются десятками или даже сотнями тысяч тонн, и далеко не все сделки даже теоретически попадают в поле зрения международных исследовательских групп.
При оценке объёмов рынка мы старались учитывать производство в России не только рафинированного металла, но и его экспорт в виде руд и концентратов, добываемых в нашей стране. Хотя не всегда это удаётся сделать корректно.
К примеру, весьма непростая картина складывается у серебра. По данным Минприроды РФ, добыча серебра в России составляет около 2,2 тыс. т в год. А Минфин сообщает, что производство серебра в России за 2018 г. составило 1119,95 т, в том числе добычного – 498,66 т, попутного – 310,47 т, вторичного – 310,82 т. Союз золотопромышленников добавляет ещё 532 т в концентратах. Получается, около 600 т серебра ушло в «хвосты». Но более вероятно, что они были проданы без обогащения. Точного ответа, к сожалению, получить не удалось – экспортная статистика объединяет все концентраты драгоценных металлов в одну группу. Да и фактически часто в концентрате одновременно будет золото, серебро и многие другие металлы, причём их соотношение меняется от партии к партии.
С широко распространёнными цветными металлами картина, к счастью, несколько проще.
Про алюминий мы писали совсем недавно, поэтому ограничимся констатацией факта, что в нашей стране это лидирующий цветной металл по объёмам производства. Внутри России, правда, его реализуется менее трети, но чиновники и «Русал» над этим активно работают. Из алюминия уже делают небольшие мосты, активизируют спрос на него в машиностроении, лоббируют расширение применения в электроснабжении.
Медный рынок выглядит любопытнее. Фактически приведенные показатели учитывают вторичную переработку лома крупнейшими производителями. По данным Минприроды, в стране добывается 850 тыс. т меди, а выплавляется, по информации только ключевых производителей, около 1 млн т. Незначительное количество меди, выплавленное мелкими предприятиями из лома, преимущественно поступает на рафинирование основным производителям и баланс этого рынка почти не меняет.
Отметим, что производство крайне востребованной меди у нас в стране активно растёт два года подряд, достигнув рекордного уровня как минимум с начала этого века.
Никель после закрытия завода в Норильске стал российским только наполовину. Ведь пройдя первичную переработку на месте, часть его отправляется в Финляндию на рафинирование. При определении объёмов рынка мы учли как объёмы производства рафинированного никеля у нас в стране, так и экспорт штейна. Кроме того, дальневосточная «Геотехнология» занимается прямыми поставками никелевого концентрата в Китай, что также увеличило общую цифру.
Теснейшим образом с отечественным никелем связаны платиноиды, в частности палладий.
Этот металл оказался краеугольным камнем автокатализаторной промышленности всего мира. Постоянный дефицит палладия, невзирая на стабильное производство «Норникеля», создал сумасшедшее давление на цену, которая поднялась с начала 2016 года по март 2019-го в 3 раза. Этот российский металл взлетел на очень высокую позицию в нашем рейтинге – и, похоже, надолго.
Касательно перспектив палладия мнения участников рынка расходятся не сильно. Чаще всего говорят о сохранении дефицита и текущего уровня цен палладия в ближайшие пару лет. Банк Citi ожидает $1425 за тройскую унцию палладия в среднем по итогам 2019 года, Сбербанк – около $1400, Альфа-Банк – $1500, топ-менеджер одного из российских производителей драгметаллов – $1370. Потенциал дальнейшего роста ограничивается способностью автопроизводителей сократить долю палладия в катализаторах за счёт других платиноидов. На это, однако, потребуется 2–3 года.
С точки зрения инвестиционной привлекательности в последнее время отличился российский (и прочий) родий. Цены на него с середины 2016-го по март 2019 года выросли с $600 до $3300 за унцию, т.е. в 5,5 раза (рис. 1)!
Очевидно, на рынке наблюдается жёсткий дефицит, но почему?
«Норникель» не публикует информации по производству родия, но Johnson Matthey оценивает объёмы выпуска за 2018 год в 23,6 т по всему миру, из которых российскими являются более 2 т. Основной же мировой поставщик (более 80%) – ЮАР, – поставки наращивала.
По мнению аналитиков Johnson Matthey, автомобильные и промышленные компании в прошлом году заметно увеличили форвардные закупки родия, что сопровождалось покупкой дополнительных объёмов на спотовом рынке для хеджирования этих сделок. Также в ЮАР часть родия осталась у производителей в виде незавершённого производства и не попала в продажу своевременно. Этих факторов оказалось более чем достаточно для небольшого (по объёмам, но не по цене) рынка.
Однако длительного дефицита этого металла, судя по всему, не ожидается. Надежды инвесторов на возвращение к уровням 2007– 2008 годов, когда котировки превышали $6000 за унцию, скорее всего, напрасны. Автопроизводители с тех пор снизили объём загрузки родия в катализатор примерно на 40%. Сейчас, из-за ужесточения экологических требований, его приходится возвращать, но темпы уже совсем другие – речь идёт о нескольких процентах.
Подобные колебания не чужды рынку цинка, стоимость которого в начале 2016 года опустилась до $1530 за т, через 2 года поднялась до $3500, а сейчас держится на уровне $2700–2800 за т.
Только в России цинку не очень везёт. После пожара на владикавказском «Электроцинке» у нас остался только челябинский завод, который занимается переработкой местных и казахских руд. В то же время экспорт цинковых концентратов из РФ в 2018 году вырос на 70%, до $316 млн. То есть треть цинкового сырья мы не перерабатываем.
Российское олово в последние десять лет – это металл, которого как бы нет, но он есть. Громкое банкротство Новосибирского оловянного комбината в 2010 году, безуспешные попытки спасти предприятие, распродажа имущества достаточно подробно освещались СМИ.
Теоретически выпуск рафинированного олова в России должен был прекратиться. На деле произошла консолидация отрасли со сменой владельца предприятия. Основным оловодобытчиком в стране стал полиметаллический холдинг «Селигдар», который в 2018 году отчитался о росте производства олова в концентрате на 50%, до 1500 т, и обещает выйти в 2019 году на уровень 2000 т. Пока поставленная задача выполняется – в I квартале 2019 года было выпущено 450 т олова.
Сложнее других делать какие-либо оценки в отношении рынка свинца. Дело в колоссальных объёмах рециклинга, зачастую – переработки кустарными методами гор автомобильных аккумуляторов. В мире на 4,65 млн т добытого из руды свинца в 2018 году пришлось почти 7 млн т свинца, выплавленного из отходов.
Минприроды РФ оценивает выпуск рафинированного свинца у нас в 120 тыс. т, а добычу – на уровне 280 тыс. т. Можем добавить, что стоимость экспортированного из России свинцового сырья в 2018 году составила почти $550 млн, или порядка 215–245 тыс. т по содержанию свинца. Причём по объёму этот поток на редкость стабилен. Фактически получается, что из России вывозится большая часть добытого свинца в форме полиметаллических руд. Внутри страны остаётся около трети сырья, из него вырабатывается преимущественно вторичный свинец.
Нельзя обойти вниманием хром и ванадий, заметные в российском рейтинге цветных и драгоценных металлов. Тем более что здесь мы являемся важным игроком на мировом рынке.
Хром занимает своё место вполне заслуженно – этот металл чрезвычайно востребован в металлургии и в общемировом масштабе держится на уровне с никелем и цинком. России не повезло с месторождениями, зато перерабатывающих мощностей вполне достаточно.
В результате мы импортируем из Казахстана хромовой руды больше, чем добываем, и продаём продукцию более высокого передела. Но, как правило, не чистый металл, а популярнейший промежуточный продукт типа феррохрома. То же справедливо и для большинства остальных производств небиржевых металлов в нашей стране. Поэтому мы оценивали их показатели с учётом содержания металла в ферросплавах и прочих полуфабрикатах.
На мировом ванадиевом рынке роль России ещё более заметна – у нас сосредоточена четверть всех мировых запасов ванадия в руде. Стремительный подъём ванадия в общем рейтинге обусловлен только ростом его цен. Ранее схожий путь проходили вольфрам и молибден, но их цены всегда возвращались на исходные позиции. Полагаем, что и в этот раз спустя некоторое время мы обнаружим российский рынок ванадия во втором десятке по его стоимости.
Марганцевый рынок России довольно своеобразен, поскольку он полностью существует за счёт импорта сырья. А объёмы его поставок последнее время стабильно растут, в 2018 году они достигли 1,3 млн т.
Примечательны возросшая роль ЮАР – из неё ввезли 840 тыс. т марганцевой руды – и удвоившиеся поставки из Габона (340 тыс. т). А вот традиционный наш поставщик – Казахстан – просел до уровня 130 тыс. т. Однако высокий спрос наших металлургов на производимые в РФ марганцевые ферросплавы явно стабилизирует этот рынок.
Выпуск титана в РФ оценивался по объёмам производства титановой губки и производству ферротитана. По информации ВСМПО, по итогам 2018 года его выпуск титановой губки составил более 40 тыс. т, что близко к прошлогоднему результату. Зато резко прибавил импорт – почти с нуля до 4,7 тыс. т. Видимо, недаром корпорация обещает нарастить выпуск конечной титановой продукции в 2019 году на 4%, до 35 тыс. т.
Производством ферротитана у нас в стране занимаются сразу несколько предприятий, которые ни перед кем не отчитываются. О трудностях общей оценки этого рынка мы недавно писали, поэтому ограничимся оценкой российского выпуска ферротитана за 2018 год уровнем в 20 тыс. т.
Нерассмотренными остались всего несколько металлов российского производства.
Наиболее выдающейся ценовой динамикой может похвастаться кобальт, подорожавший за 2017–2018 год с $22 до $95 за кг (рис. 2).
Рост цен был вызван некоторым сокращением его добычи в мире (с 98 тыс. до 93,9 тыс. т – по данным Cobalt Institute) в 2016 году и ростом потребления со стороны электромобилей. А в ещё большей степени – ожиданиями дефицита кобальта. Реальность оказалась прозаичной: добычу нарастили (Glencore – на 54% в 2018 году, до 42 тыс. т, Китай – на 26,4%, до 37,3 тыс. т сульфата кобальта), парк электромобилей расширяется не столь стремительно, как ожидалось, и всю вторую половину 2018 года цены снижались, чтобы к февралю 2019-го оказаться на уровне $30 за кг. Судя по всему, там они пока и останутся. Российский выпуск кобальта (около 2 тыс. т) на этом рынке погоды не делает, но по стоимости остаётся весьма заметным.
Намного слабее ценовые (и прочие) успехи у производителей редкоземельных металлов в России. Судя по стоимости экспортных поставок, в 2018 году они едва смогли вернуться на уровень трёхлетней давности. Видимо, в этом кроется причина весьма вялого роста объёмов добычи редких земель в стране (рис. 3).
Позитивные новости с широко анонсированных проектов по РЗМ в России давно не поступают.
Новый владелец редкоземельного ООО «Интермикс-Мет» (Лермонтов, Ставропольский край) в октябре 2018 года погасил долги по зарплате, но запуск производства обещал только в апреле–мае 2019 года. ЗАО «Техноинвест Альянс» перенесло срок запуска горно-обогатительного комбината на базе крупнейшего в России Зашихинского редкометалльного месторождения на конец 2023 года.
Госдума в феврале текущего года приняла в первом чтении проект закона о снижении с 8 до 4,8% ставки налога на добычу полезных ископаемых, применяемой при добыче руд редких металлов, образующих собственные месторождения.
В целях стимулирования добычи отдельных видов редких металлов, имеющих стратегическое значение, законопроектом также предусмотрено применение понижающего коэффициента, равного 0,1, с момента начала добычи до истечения 120 налоговых периодов. Но о дальнейшей судьбе этой инициативы на момент написания статьи ничего известно не было.
По информации Минпромторга, в 2018 году российский объём потребления РЗМ в пересчёте на оксиды не превышал 1000 т. Игорь Петров, генеральный директор исследовательской группы «Инфомайн», придерживается чуть большей цифры в 1200 т. Около 80% российского потребления обеспечивается нефтехимической промышленностью.
«На десерт» мы оставили металл, наличие свободного оборота которого является для многих весьма неожиданным фактом. В отношении России и мы бы не стали утверждать, что этот оборот действительно свободный. Добыча уранового сырья в нашей стране достаточно стабильна и составляет около 3 тыс. т в год. Все российские уранодобывающие активы находятся под управлением холдинга АО «Атомредметзолото» корпорации «Росатом». В его состав входят действующие рудники, принадлежащие ПАО «ППГХО»: АО «Далур», АО «Хиагда» и АО «Лунное». При этом ещё больше уранового сырья мы импортируем – в 2018 году объёмы ввоза составили 8,1 тыс. т урановых концентратов, на 20% больше, чем годом ранее. Хотя в 2015 году ввезли и вовсе 11,3 тыс. т. А в целом Казахстан и Россия в настоящее время производят свыше 50% мирового объёма урана в рудном сырье.
В части цен очищенному урановому сырью (оксидам урана) похвастаться почти нечем – после пиковых $135 за фунт в июне 2007 года они постоянно дешевели. Кажется, что цены всё-таки нащупали дно вблизи $20 за фунт, оттолкнулись от него и сейчас держатся на уровне $25-$30.
Далее, по мнению аналитиков финансовой компании Raymond James, потребление урана вырастет со 172 млн фунтов в 2017 г. приблизительно до 190 млн фунтов в 2019 г. Поэтому компания прогнозирует дефицит предложения металла в 2022–2023 г.
Главный урановый передел – его обогащение делящимися изотопами до нужд ядерной энергетики (АЭС) или для производства ядерного оружия – мы, естественно, рассматривать не будем.
Итоговая оценка структуры российского рынка металлов по их стоимости продаж, т.е. ценности для отечественной экономики, приведена на рис. 4.
Многих удивит, что в России продолжается «железный век». Но успокоит то, что сталь из железа остаётся важнейшим металлом (сплавом) и в остальном мире. На второй позиции – «мал золотник, да дорог», российское золото. В мировом «ранжире» металлов по совокупной стоимости на этой позиции расположился тот же металл. Впрочем, как и следующие металлы по рейтингу – алюминий и медь.
Лишь производство хрома, палладия, никеля и ванадия у нас заметнее, чем в других странах, позволяя занимать сравнительно высокую долю на мировом рынке. Но далее, вплоть до производства урана и титана, у нас снова нет особых отличий от остального мира. Располагая шестой частью суши, мы не имеем ощутимого превосходства по рудным запасам большинства промышленных металлов. И сколько «инноваций» ни вкладывай, Россия не получит конкурентных преимуществ при их производстве. Тем важнее ценить, беречь и развивать те направления, где они уже есть! |
