Редкие возможности – редкие цены? 
Редкоземельные металлы (РЗМ) в нашей стране – продукт, вполне в соответствии со своим названием, чрезвычайно малораспространенный. Тем не менее шумиха по поводу роста цен за последний год докатилась и до нас. Многострадальный Соликамский магниевый завод, успешно генерировавший убытки на сотни миллионов рублей несколько лет подряд, вдруг отчитался о прибыли 286 млн руб. только за I квартал 2011 г.! Что же должно было произойти на рынке, чтобы цифры в финансовой отчетности предприятия махом поменяли знак с минуса на плюс?
Летящие цены
Два года назад мы удивлялись схожему 2–3-кратному росту цен на все редкие земли. Но в этот раз впору металлы разбивать на три группы. На те, что подорожали за год меньше чем в 5 раз (диспрозий, европий, тербий и иттрий – рис. 1), от 5 до 10 раз (гадолиний, неодим, празеодим, самарий – рис.2) и группу церия с лантаном, а также их мишметаллы (от немецкого «сплав»; рис. 3), цены которой выросли в 12–22 раза!
На этом рынке явно нечто кардинально изменилось – наибольший рост цен показали так называемые «легкие» редкоземельные металлы, которым аналитики и довольно крупные отраслевые специалисты давно обещали перепроизводство. Особенно слабые прогнозы касались церия и лантана, поскольку их содержание в месторождениях, как правило, значительно выше, чем для «тяжелых» РЗМ.
Что же произошло?
Китай великий и ужасный
Долгое время добыча РЗМ в Китае быстро росла, что благодаря невысокой стоимости рабочих рук и вольному обращению с экологией позволяло ценам уверенно падать.
Ближе к середине первого десятилетия XXI в. власти озаботились вопросом разбазаривания редких во всех смыслах ресурсов и заинтересовались этой отраслью вплотную.
В результате такого контроля произошло резкое сокращение темпов роста добычи, из-за чего падение стоимости редких земель сначала затормозилось, а затем вообще развернулось в обратную сторону (рис. 4).
Относительно плавный рост цен, поддерживаемый увеличением спроса и повышенным вниманием к добыче и экспорту со стороны китайского правительства в 2006–2008 гг., был нарушен мировым кризисом.
Потребителям РЗМ стало не до развития, и металлы подешевели примерно на треть, хотя в 2009 г. власти КНР сократили квоту на производство концентратов РЗМ до 82,3 тыс. т (-30%), определили допустимый объем экспорта на уровне 50 тыс. т, увеличили экспортные тарифы на ряд продуктов и ограничили число компаний, имеющих право на экспорт.
Все эти меры не помогли, и для 2010 г. квоты на производство подняли до 89,2 тыс. т концентратов РЗМ, отгрузки на экспорт в первой половине года местным предприятиям также было разрешено увеличить (с 15,04 тыс. до 16,3 тыс. т). В то же время общий объем экспортных квот сократился – с 28,4 тыс. т во второй половине 2009 г. до 22,28 тыс. т.
Когда настало время подводить итоги 2009 г., сильное беспокойство властей Китая вызвал тот факт, что помимо 50 тыс. т редкоземельных оксидов, разрешенных к экспорту, еще более 20 тыс. т было вывезено контрабандой. При этом технология добычи на незаконных рудниках определялась как «варварская», значительное количество полезных ископаемых шло в отвал. По оценкам правительственных специалистов, при таких темпах и способах добычи ресурсов РЗМ хватало максимум на 15–20 лет. Отрасль явно жила своей жизнью, не слишком оглядываясь на директивы центра. Поэтому центр взялся за наведение порядка всерьез.
С мая 2010 г. из Китая активно пошли сообщения о вынужденной остановке многих редкоземельных предприятий – жизнь незаконным шахтерам осложняли проверки, издержки прочих производителей также росли, они были вынуждены повышать цены, а переработчики и потребители совершенно не желали всего этого принимать. Трейдеры заговорили о «спорадической» торговле, на некоторых рудниках даже прошли забастовки. При этом большинство участников рынка прогнозировали стабильные цены минимум до осени и даже опасались их снижения – у потребителей и торговцев накопились весьма значительные запасы дешевого товара.
Однако 1 июня 2010 г. Национальная комиссия по развитию и реформам КНР сообщила об окончании работы над планом по созданию госрезерва редких металлов. Причем досрочно, еще в феврале, крупнейшая редкоземельная компания страны Baotou Steel Rare Earth уже была уполномочена на создание запаса концентратов РЗМ в количестве 300 тыс. т в ближайшие 5 лет, а также обещала вложить $440 млн в создание резерва из 80 тыс. т редкоземельных оксидов за ближайшие 2–3 года.
В планы государственной комиссии, по словам участников рынка, входило инвестирование миллиардов долларов в создание запасов редкоземельных руд. Тогда же появилась и информация о новых ограничениях на экспорт РЗМ.
Эти изменения воодушевили производителей и торговцев на переписывание ценников в сторону повышения (признавая, впрочем, что спрос так и не появился). Дальнейшая активизация контролирующих органов и проливные дожди в южных провинциях, из-за которых работа на многих нелегальных рудниках была свернута, только укрепили тенденцию роста цен.
Не будет лишним напомнить, что китайские власти заявляли о намерении консолидировать добычу и переработку РЗМ в руках считаных компаний, контролируемых государством. Кроме того, в недрах центрального правительства родилась идея регулирования цен на рынке путем ежемесячного установления цен на редкоземельную продукцию для основных добывающих провинций – как водится, под лозунгом защиты отечественного производителя.
Развязка наступила через месяц, в июле. Министерство торговли КНР сразу сократило размер экспортных квот для редких земель во втором полугодии 2010 г. на 64% по сравнению с первой половиной года и на 72% по сравнению июлем–декабрем предыдущего года, до 7,98 тыс. т. При этом во втором полугодии 2010 г. иностранным предприятиям в данном объеме досталась всего лишь 1,77 тыс. т против 5,98 тыс. т в январе–июне и 10,16 тыс. т год назад. А по горнодобывающим компаниям госрегулирование прошлось больше всех – выделенные им квоты оказались даже меньше, чем у трейдеров.
В результате всех нововведений торговцы практически прекратили продажи, затаившись в ожидании роста цен. В том, что он неизбежен, не сомневался уже никто, поскольку замены редкоземельным металлам практически не существует. Потребители все равно будут вынуждены купить товар, так зачем торопиться с реализацией, если цены растут каждый день?
В первую очередь от сокращения квот пострадали относительно дешевые редкоземельные металлы лантан и церий, поскольку организации, участвующие в экспорте, стремились к максимизации дохода, а следовательно, предпочитали заниматься отгрузками товаров по $1000 за кг, а не по $10 за кг.
Соответственно, под ударом быстро оказались производители магнитов, NiMH-аккумуляторов, катализаторов и многих других отраслей промышленности, базировавшиеся вне Китая.
Одному из ведущих аналитиков этой отрасли, руководителю Industrial Mineral Company of Australia (IMCOA) Дадли Кингснорту, пришлось выступить со срочным сообщением, что прогноз на 2010 г. пока пересматривать рано.
Беспокойство западных участников рынка легко понять, поскольку по этому прогнозу и без всяких ограничений уже ожидался мировой дефицит РЗМ в объеме 7,5 тыс. т. Наиболее точно настроение на рынке в тот момент отражал один из газетных заголовков: «Китай погрузил мировую редкоземельную промышленность во тьму».
По мнению г-на Кингснорта, данные шаги КНР позволят стране получить только ограниченную выгоду, связанную с перемещением ряда конечных производств в Китай. Однако значительная часть зарубежных компаний будет заинтересована в разработке некитайских месторождений редких земель, чтобы избежать сырьевой зависимости. Остальные также предпримут какие-то меры, чтобы не бояться очередного изменения правил китайской игры.
«Китай вряд ли готов потерять больше 20–25% рынка. Но если сокращение продолжится, то его доля упадет до 60% или даже 50%, и тогда он потеряет возможность диктовать свои условия всему миру, – считает г-н Кингснорт. – Как Китай ищет железную руду за пределами Бразилии и Австралии, так и США, Европа и Азия будут искать редкие земли за пределами Китая».
Впрочем, он оговаривается, что добыча РЗМ – дело весьма сложное и технологии не могут просто переноситься из одного региона в другой – слишком разнится состав исходных руд. Даже если возобновить работу на законсервированных рудниках и запустить новые, через 5 лет возможно добывать 45–50 тыс. т редкоземельных оксидов – порядка 20–25% от мирового потребления. Удвоить эту величину, т.е. обойтись без доминирования Китая, можно будет только к 2020 г.
В наиболее сложной ситуации оказалась Япония – основной потребитель китайских РЗМ. В ее импорте РЗМ китайское сырье занимало долю более 90%. После оглашения размера новых квот резко активизировались межправительственные переговоры японцев на предмет сотрудничества в освоении месторождений, в частности с Вьетнамом. Хотя японские компании и ранее дружно искали альтернативные пути таких поставок. К примеру, Toshiba договорилась с «Казатомпромом» о возможности добычи редких земель из урановых руд в Казахстане. Впрочем, как признавали в самой компании, «это весьма концептуальная идея», не более того.
В США также быстро активизировались сторонники возобновления производства РЗМ на собственных месторождениях. Аргументы для этого нашлись традиционные – редкоземельные металлы применяются во многих высокотехнологичных отраслях промышленности, значительная доля которых связана с военными, а следовательно – зависимость от импортных поставок ставит под сомнение обороноспособность страны. Проект соответствующего закона был даже внесен в конгресс. Из Пентагона, правда, ответили, что на военную промышленность приходится менее 5% потребления РЗМ в США, и острой необходимости в особых мерах нет. Рост же цен спровоцирует увеличение добычи вне Китая, и «с 2013 г. ситуация начнет стабилизироваться».
Американские же исследователи отмечали, что США импортируют довольно мало РЗМ в виде сырья. В основном ввозится оксид лантана (около 3 тыс. т) и ряд оксидов для производителей катализаторов в нефтяной промышленности.
Остальное (и подавляющее) количество редких земель попадает на американский рынок в виде готовой продукции, изготовленной в Китае, Японии или странах Юго-Восточной Азии. А на поставки подобной продукции Китай никаких ограничений не вводил.
По словам Джека Лифтона из Technology Metals Research, исторически перемещение добычи и производства РЗМ в Китай было вызвано чисто экономическими причинами. По тем же причинам значительная часть производителей конечной продукции перенесла свои заводы в КНР. Поэтому, даже при росте экспортных цен на оксиды и чистые редкоземельные металлы, воссоздание полного цикла производства, например аккумуляторов и магнитов, в других странах окажется нерентабельным мероприятием.
Кроме того, если добычу на существующих месторождениях удастся возобновить, Америка сможет стать только дополнительным поставщиком сырья для переработки в Китае. Да и то лишь в том случае, если добываться будут «тяжелые» металлы (европий, диспрозий, тербий), которых в североамериканских залежах руд сравнительно немного.
За считаные месяцы ажиотаж притих, мировая промышленность смирилась с тем, что ей придется играть по тем правилам, которые предлагает Китай, и суть претензий сместилась в сторону информационной составляющей. «Одно дело, если бы Китай сказал «у нас кончаются ресурсы, в ближайшие 7–8 лет мы прекратим экспорт», и совсем другое – когда это происходит внезапно и без всяких комментариев», – возмущался глава IMCOA.
По его мнению, Китай должен позволить мировому сообществу владеть информацией о собственных планах в отношении РЗМ на 5–7 лет вперед. «Если Китай действительно опасается за свои ресурсы, то ему надо стать более прозрачным в своих планах, принять помощь мирового сообщества для повышения эффективности добычи и переработки, заняться обучением персонала», – заявил г-н Кингснорт на саммите в Пекине. Официальный ответ китайских властей, поступивший на это предложение через некоторое время, традиционно был очень вежлив, но совершенно неконкретен.
Китай предпочитает, где есть такая возможность, играть исключительно по своим правилам. В части сбыта РЗМ он намерен осваивать их дальнейший передел. Для этого он явно заинтересован получить информацию о способах производства сложных и высокотехнологичных изделий, в первую очередь японских.
И именно Япония больше всего опасается "утечки" своих передовых технологий на материк, поскольку Китай обладает уже достаточно развитой промышленностью и навыками, чтобы быстро воспроизвести практически все ноу-хау Страны восходящего солнца. После чего последняя имеет огромную вероятность сползти с роли наиболее развитой и ведущей региональной державы до уровня Индонезии или Таиланда, с соответствующим падением уровня жизни и т.п.
Схожие опасения возникли и в Америке. Влиятельный профсоюз сталелитейщиков (United Steelworkers) в сентябре 2010 г. подал ходатайство в Торговую палату США о начале расследования «незаконных действий Китая» по доминированию в секторе возобновляемой энергетики.
«Наше будущее зависит от альтернативной энергетики. Если все, чего мы добьемся, – это смена зависимости от импорта нефти на зависимость от китайского оборудования для новой энергетики, мы продадим свою энергетическую, экономическую и промышленную безопасность», – утверждал Лео Джерард, президент профсоюза.
Несколько позднее в том же ключе относительно РЗМ высказалась госсекретарь США Хиллари Клинтон: «Весь мир должен найти другие способы поставки помимо Китая, чтобы обеспечить работу важнейших промышленных секторов. Это элементы, которые являются краеугольным камнем промышленного производства, и не только в Японии и США».
Китай, не ввязываясь ни в какие дискуссии, тем временем продолжал движение выбранным курсом, объявив об установлении монополии на добычу редкоземельного сырья Baotou Steel Group во Внутренней Монголии. Все прочие шахты в регионе было предписано закрыть.
В конце сентября 2010 г. ситуация перешла на новый – политический – уровень. Китай обвинили в умышленном прекращении экспорта РЗМ в Японию после ареста возле спорных островов капитана китайского траулера. Последний, по версии японской стороны, пытался протаранить суда береговой охраны.
Однако даже в этом вопросе политика была, похоже, только второстепенным фактором.
«Просто квоты на экспорт почти израсходованы. Люди думают, что поставки остановились только в Японию, но это же относится и к Европе, и к США», – комментировал ситуацию один из экспертов отрасли. Впрочем, японцы жаловались, что при формальном отсутствии запрета на экспорт китайская сторона противодействует поставкам, затягивая оформление грузов и проводя дополнительные проверки.
В итоге на уровне Министерства торговли Японии был поднят вопрос создания стратегических запасов РЗМ, поскольку проблемы с поставками затрагивают ее в наибольшей степени: 65% экспортных поставок редких земель из Китая приходились на Японию. Особенное беспокойство в складывающейся ситуации у японцев вызвала судьба гибридных автомобилей – Toyota и другие автоконцерны принялись искать альтернативных поставщиков неодима и диспрозия для магнитов электродвигателей, магнетронов и прочей продукции. При этом наибольшие надежды японцы связывали с австралийской компанией Lynas, которая разрабатывает месторождение Mount Weld в Австралии.
Тем временем из Китая регулярно раздавались речи о готовности к сотрудничеству и стремлении только к наведению порядка в собственной промышленности. Но этот миролюбивый имидж испортила статья, появившаяся в государственной China Daily. Она, со ссылкой на доклад в Минторге КНР, сообщала о новом сокращении экспортных квот в 2011 г. – еще на 30%. Официальные власти немедленно выступили с опровержением, но лишь затем, чтобы в самом конце декабря Министерство торговли действительно сообщило о сокращении экспортной квоты для всех компаний на первую половину 2011 г. до 14,45 тыс. т (-35% к аналогичному периоду прошлого года). В качестве утешения японским и прочим потребителям сообщалось, что квота выросла относительно второй половины 2010 г.
Сюрприз для китайских властей пришел с другой стороны. По итогам 2010 г. китайская таможня, не озадачиваясь контролем соблюдения квот, зарегистрировала экспорт 39,8 тыс. т РЗМ, что оказалось на треть больше разрешенного объема вывоза. При этом рост фактических объемов экспорта в 2010 г. относительно 2009 г. составил 171%, добавил Яо Цзянь, представитель Министерства торговли. Как это получилось при всех мерах ужесточении госрегулирования, не вполне понятно (даже для китайских властей).
Специалисты заговорили об экспорте РЗМ в форме собственных ферросплавов, на вывоз которых ограничений нет, и о тому подобных способах. А также (по неофициальной информации китайской стороны) о нелегальном экспорте, существенная часть которого осела на японских складах.
В итоге при официальном декларировании курса на сокращение выпуска и экспорта РЗМ страна, похоже, только наращивала поставки за границу.
Посему власти КНР занялись дальнейшим «закручиванием гаек». Было решено еще более ужесточить экологические требования в отрасли, а также закрыть предприятия c совокупной мощностью добычи менее 8 тыс. т концентратов РЗМ в год. Также были повышены экспортные пошлины на РЗМ и ферросплавы на их основе. Позднее повысился и налог на добычу руды – с 0,5–3 до 30–60 юаней за т.
Жесткий контроль за рудниками и промышленностью в Китае начал приносить свои плоды – объем нелегальной добычи стал падать дальше, цены на сырье – расти, и многие мелкие производители РЗМ к весне 2011 г. были вынуждены закрыться из-за быстрого роста издержек. Западным покупателям было тяжелее всего – торговые компании тщательно взвешивали необходимость расходования квот, поскольку на рынке ходили упорные слухи об их дальнейшем сокращении во второй половине 2011 г.
Стройные китайские планы по РЗМ несколько спутал известный катаклизм 11 марта этого года в Японии. У крупнейшего потребителя появились куда более насущные нужды, чем импорт редких земель из КНР.
«Ряд покупателей в Японии не могут приобретать у нас продукцию по повышенным ценам, хотя до землетрясения были согласны на это», – огорчался представитель компании из Баотоу. Впрочем, колебания были временными – к маю цены редких земель выросли еще на четверть, в том числе и благодаря распространению системы квотирования экспорта на ферросплавы, содержащие более 10% РЗМ.
Зачем это все Китаю?
Начав играть свою игру на редкоземельном рынке, Китай закономерно вызвал сначала недовольство основных потребителей, а затем фактически пошел с ними на открытый конфликт. Но для данных шагов у Поднебесной набралась целая «авоська» причин.
Во-первых, редкие земли в виде металлов в разы дороже сырья, лигатуры и катализаторы – тоже. Эффективные магниты дороже составляющих их металлов на порядок, и так далее. Чем выше поднимаешься по технологической цепочке, тем сильнее растет доля добавленной стоимости, с которой платятся не только зарплаты, но и налоги, что так любит любое государство. Поэтому власти КНР крайне заинтересованы в «высоком переделе» всего и вся на своей территории, что многие годы стараются поощрять.
Здесь возникает первая проблема – современные неодим-железо-боровые (и другие) магниты в КНР производит более 200 предприятий, но лицензию на экспортные поставки имеют всего лишь 5. Причина – конфликт с патентами Neomax (Hitachi Metals и Sumitomo Metal) и MQ (международный гигант рынка постоянных магнитов). Впрочем, сроки большинства этих патентов истекают в 2014 г., и тогда следует ждать активного выхода на мировой рынок китайских производителей.
Вторая причина часто преподносится властями Поднебесной как основная. Дело в том, что переработка редкоземельных руд – далеко не самое безобидное для окружающей среды и людей дело. «В Китае расположено около 90 заводов по обогащению и разделению РЗМ, но 80–90% из них даже близко не стоит к «стандарту на выбросы для редкоземельной промышленности»», который был опубликован в марте, отмечает сотрудник крупного производителя. Следование этому стандарту, как говорит один из разработчиков, Ван Гоцзэнь, заставит удвоить расходы предприятий на экологическую безопасность. По его словам, на китайских рудниках крайне мало внимания уделяется лучевой защите, восстановлению растительности, контролю за отходами и процессом плавки, а также многому другому. Новый стандарт должен вступить в силу с 1 октября текущего года, и с 2014 г. все предприятия обязаны ему соответствовать. Новые заводы уже сейчас должны строиться полностью в соответствии с ним. Стандарт существенно жестче действующих правил. К примеру, ранее концентрация аммиачного азота в сточных водах достигала 300–5000 мг/л. По вводимым нормам этот показатель должен быть доведен до 25 мг/л.
В-третьих, Китай постоянно испытывает дефицит электроэнергии и очень заинтересован в энергосберегающих технологиях и альтернативной энергетике. По планам ЦК КПК, к 2015 г. количество энергии, затрачиваемое на единицу ВВП, должно сократиться на 17,3%, а к 2020 г. – еще на 16,6%. К этому же сроку выбросы углекислого газа предполагается сократить на 40%, а долю энергии, получаемой от неископаемых видов топлива, довести до 15%.
Установленная мощность новых ветряков в 2009 г. составила 13,8 ГВт, а план на 2020 г. был поднят с 30 до 100 ГВт от ветроэлектростанций. Сопоставимые планы разработаны и для солнечной энергетики.
Для любого государства, даже масштаба Китая, такой ввод мощностей – это колоссальные цифры, и в мае Вэнь Цзябао пообещал добиваться поставленных целей «железной рукой». На Западе также быстро нарастает интерес к экологичным и новым источникам энергии.
Вся альтернативная энергетика – это новые ёмкие аккумуляторы, высокоэнергетические магниты, люминофоры для энергосберегающих ламп и многие другие изделия с использованием РЗМ.
За последнее десятилетие в КНР освоили многие технологии по производству весьма сложной продукции, и логично, что потребности собственной промышленности в редких землях быстро растут. Еще в 1992 г. Дэн Сяо Пин говорил, что для Китая редкие земли станут тем же, чем для Запада стала нефть.
Будучи фактическим монополистом на внешнем рынке, было бы странно не воспользоваться возможностью резко повысить собственные доходы. Ведь большинству РЗМ замены просто нет. А рост цен и реально отмечаемый дефицит продукции в условиях фактического роста экспорта из КНР открывают весьма впечатляющие перспективы по манипулированию рынком в ближайшем будущем. Чтобы делать это на надлежащем уровне, к концу года в Баотоу должна начать работу биржа по торговле редкоземельной продукцией.
К чему готовиться?
В части промышленных перспектив РЗМ самый позитивный прогноз по потреблению на ближайшие 5 лет дает Advanced Material Japan – плюс 15% ежегодно от 125 тыс. т в 2010 г.
Информация от австралийской Lynas более сдержанная: потребление РЗМ в мире будет расти примерно на 9% в год. Причем уже к 2014 г. в мире образуется значительный дефицит данной продукции. Объем поставок, как ожидается, достигнет 170 тыс. т РЗМ, тогда как потребляться будет более 191 тыс. т. Австралийцы полагают, что при этом Китай, благодаря растущим объемам переработки сырья в продукцию, будет вынужден перейти от экспорта к ввозу редких земель – в 2015 г. он сможет добывать около 100 тыс. т РЗМ, на 10 тыс. т меньше собственных потребностей.
В самом Китае, разумеется, возможность подобного развития событий не допускается. Китайцы напоминают, что прогноз дает конкурент – компания, претендующая на статус крупнейшего некитайского поставщика редкоземельной продукции (после того как комплекс на месторождении Mount Weld в Западной Австралии будет запущен, что пока запланировано на III–IV кварталы 2011 г.).
Тем не менее по цифрам и по всему миру прогноз китайских специалистов из Chinese Rare Earth Society очень похож – 210 тыс. т мирового спроса к 2015 г. при ежегодном росте в 2009–2015 гг. более 8%. Они полагают, что при этом рыночная доля КНР (в части поставок сырья) будет сокращаться – с 95% мировых поставок (129,4 тыс. т) в 2009 г. она упадет в 2013 г. до 65% (87 тыс. т) и до 36% (100 тыс. т) после 2015 г. Кстати, допускает возможность использования импортного сырья и крупнейший производитель РЗМ в Китае – Baotou Rare Earth. В марте текущего года заместитель председателя компании заявил, что «есть высокая вероятность начала импортирования «тяжелых» редкоземельных металлов в ближайшие 3–4 года». Особенно если учесть поставленную китайскими властями перед промышленностью цель – достичь 70%-й доли на мировом рынке готовых изделий с РЗМ (магниты, люминофоры, лигатуры и катализаторы, аккумуляторы, топливные элементы и т.п.).
Однако китайской монополии на конечные высокотехнологичные изделия, думается, остальной мир не допустит. Прямых альтернатив замены РЗМ в ряде изделий почти нет, но есть многие «обходные пути». К примеру, гибридные автомобили Nissan Leaf, Toyota Prius, Honda Insight и Ford Focus Electric приводятся в движение электродвигателями на постоянных магнитах с РЗМ. Однако Tesla Roadster, Chevy Volt, Mini E и Rav4 Hybrid обходятся асинхронными электродвигателями, в которых постоянных магнитов (а значит - и редких металлов) нет вовсе.
Кроме того, небывалый рост цен РЗМ сделает рентабельной разработку многих ранее законсервированных месторождений по всему миру. Рудники западных компаний в свое время закрывались, т.к. несли гораздо большие «непроизводственные» затраты по сравнению с китайскими. После доведения последних до среднемировых стандартов, включая экологию, и повышения уровня их технического оснащения эта разница в себестоимости существенно сократится.
А следовательно, австралийские и американские горнорудные компании еще смогут сказать свое веское слово. Но смогут ли ожить российские производства?
Редкие земли России
В России известно примерно полтора десятка месторождений, содержащих редкоземельные металлы в промышленных масштабах. Больше половины этих ресурсов приходится на апатитонефелиновые руды Кольского полуострова, однако при переработке РЗМ из них не извлекают.
Единственная реальная добыча многие десятилетия шла на Ловозерском месторождении, руды которого поступали для переработки на Соликамский магниевый завод (СМЗ). Выпускаемый им лопаритовый концентрат (содержит в основном «легкие» РЗМ) последние годы реализуется за рубеж, поскольку действующих производств по разделению редких земель на территории России нет.
В советское время этим занимался завод в Силламяэ (Эстония). С распадом СССР цепочка разрушилась, но в 2005 г. УК «Минерал Групп», управлявшая непрофильными активами «Сильвинита», собрала ее снова.
К недавнему кризису предприятия как раз приготовились наращивать объемы выпуска продукции – на Ловозерском ГОКе обновили оборудование, запланировали на 2009 г. увеличение производства концентрата на 15%, а к 2010 г. хотели достичь 12 тыс. т. Но уже по итогам 2008 г. стало понятно, что комбинат ждут сложности – план был недовыполнен на 5%, выпуск концентрата составил 8,5 тыс. т. Кроме того, в полный рост встала проблема с неплатежами внутри и вне цепочки.
Следующие два года для ГОКа выдались нелегкими – предприятие снова было занято выживанием. В сентябре 2010 г. дело дошло даже до отключения за долги электроснабжения обогатительной фабрики. Впрочем, это было связано в большей степени с борьбой местных энергетиков с компанией из соседнего региона за рынок сбыта, чем с состоянием предприятия. В итоге ГОК перешел «под крыло» СМЗ.
Для СМЗ, где редкоземельные руды доводились до состояния концентратов, данная деятельность не была основной – большую роль в выручке играло производство магния, титановой губки и таких металлов, как ниобий и тантал. Впрочем, с 2008 по 2010 г. и они не смогли обеспечить рентабельной работы – предприятие стабильно генерировало убытки. Выпуск редкоземельных оксидов в этот период тоже падал – с 1900 т в 2009 г. до 1477 т в 2010-м. А по плану на 2011 г. объем производства не превышал 1500 тыс. т.
Летом 2010 г. сам «Сильвинит» был приобретен «Уралкалием», а вслед за тем появилась информация, что владельцы «Сильвинита» ищут покупателей на Ловозерский ГОК и СМЗ. Как вариант рассматривалась продажа этих активов «ВСМПО-Ависма». Впрочем, на рынке сильно сомневались, что соликамский завод вообще можно продать: «Там долгов вагон и убытков по миллиону долларов в месяц, судя по официально публикуемой отчетности. Трудно представить, кому он нужен», – говорил гендиректор ОАО «Русский магний» Анатолий Щелконогов, ранее возглавлявший СМЗ.
Зато распродажей русско-эстонской технологической цепочки воспользовался «Силмет», который в декабре 2010 г. выкупил себя сам. Он получил обратно (после продажи в 2005 г.) 50%+1 акцию завода, доведя таким образом долю Silmet Grupp, контролируемую экс-премьером Тийтом Вяхи, до 90%. Тем более что к осени 2010 г. экономическое состояние предприятия было явно лучше, чем год назад.
«Банк, увидев, что «Силмет» активно заработал, что появился входящий денежный поток, дал нам кредит под наши программы. Если говорить об итогах 9 месяцев этого года, то, несмотря на трудности с сырьем, они оказались даже более успешными, чем в 2008 г. Надеемся, что и в целом результаты года с точки зрения финансовой будут положительными: предпосылки для этого есть», – цитировало финансового директора Александра Кютта издание «Силламяэский вестник».
«Возвращение контроля дает нам возможность более гибкого выбора поставщиков сырья», – объяснял смысл сделки исполнительный директор Silmet Grupp Дэвид О’Брок.
Напомним, что поставщиков редкоземельных концентратов в мире не так уж много, а комбинат в Силламяэ – один из крупнейших некитайских производителей рафинированных РЗМ – весьма привлекательный актив. Закономерно, что самостоятельным эстонский завод был недолго – в апреле 2011 г. о приобретении за $89 млн 80% акций AS Silmet у AS Silmet Grupp объявил единственный производитель РЗМ в Западном полушарии – американская Molycorp Inc.
Сделка была оплачена акциями Molycorp. Еще 10% акций «Силмета» Molycorp за $9 млн выкупила у второго европейского переработчика РЗМ – Treibacher Industrie AG.
Это означает, что с 2005 по 2011 г. стоимость «Силмета» увеличилась примерно с $25 млн до $100 млн.
Благодаря покупке мощности по выпуску редких земель в виде оксидов у американской компании выросли с 3 тыс. до 6 тыс. т в год.
Однако теперь сырье в Эстонию будет поставляться не из России, а из США – с возобновившего работу рудника Mountain Pass в Калифорнии.
А что же Россия? А России теперь придется удовлетвориться поставками концентратов РЗМ в Китай, что наиболее вероятно. Либо надо всерьез заняться наукой и промышленностью, чтобы вновь освоить добычу и производство столь редких и столь нужных всему миру металлов самостоятельно. Этот путь маловероятен в ближайшем будущем, но так желателен…
|
