Олимпийские сюрпризы LME 
Лондонская биржа металлов (LME), которая начала свою работу 135 лет назад, олимпийским летом 2012 года преподнесла ряд важных новостей. Среди них не только очередные оптимистичные отчеты о росте оборотов и торгов, но и ряд принципиальных изменений, ставящих вопросы о ее будущем.
Напомним, что несколько лет назад LME решила расширить номенклатуру своих товаров и начала торговлю пластиками, сталью, кобальтом и молибденом. Мнения относительно оправданности и результативности этого шага у участников рынка были самые разные, однако время шло, и постепенно все привыкли к сложившейся ситуации.
Но вот в мае прошлого года биржа объявила о прекращении торговли пластиками, а чуть позже – о возможной продаже себя самой. Оба шага сложно назвать действиями процветающей компании, а значит, самое время разобраться, как она в реальности себя чувствует.
И наилучшим индикатором этого будут служить достижения именно в непрофильных, «инновационных» с точки зрения LME направлениях ее деятельности – торговле стальными полуфабрикатами и «малыми» металлами (все цветные металлы за исключением биржевых).
Не только цветные…
«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» – именно эта ветхозаветная фраза пришла на ум после изучения истории биржевой торговли на Лондонской бирже металлов. Судя по всему, желание контролировать мировой рынок черных металлов сопровождает биржу со дня ее основания. Только в XIX веке на роль инструмента для достижения данной цели был выбран находивший широкое применение чугун (табл. 1).
Чугунный контракт продержался 43 года. Информация, насколько он был востребован, уже погребена под слоями вековой пыли. Однако отказ от данного контракта в момент послевоенного восстановления в Европе, стремительного развития промышленности и бурного роста потребления стали (выплавляемой из этого чугуна) говорит сам за себя.
Следующая остановка торгов по биржевым контрактам была директивной – с началом Второй мировой войны цветные металлы как стратегический товар перешли под контроль правительства Великобритании. Впрочем, торговля оловом продолжалась до тех пор, пока в 1941г. Япония не оккупировала Малайзию, главного поставщика этого металла. Также с оловом связана история еще одной приостановки торгов LME – в 1985г. Тогда фактически потерпела крах модель регулируемого рынка олова, цены резко пошли вниз и оставались на новом уровне почти до конца века. Однако биржа металлов, переждав этап дефолтов и банкротств поставщиков, через 4 года вернула оловянный контракт «в строй».
Впрочем, при всех проблемах практически весь XX век для LME можно считать весьма успешным: в потери можно записать только чугун, тогда как в достижения – запуск торговли свинцом, цинком, алюминием, никелем и вторичными алюминиевыми сплавами. Причем с однозначной ориентацией мирового рынка на цены LME.
Но модная тяга к экспансии, одолевшая биржу при приближении века XXI, сыграла с ней злую шутку. В 1999 г. был запущен контракт на серебро, просуществовавший всего 3 года, в 2005 г. – контракты на пластики (пластмассы), прожившие 6 лет.
Стальная заготовка, контракты на которую первоначально имели региональную привязку – Средиземное море и Дальний Восток, перешла к единому контракту и ценам. Но, похоже, безуспешно. Контракты на кобальт и молибден пока остаются без изменений, но их будущее также внушает опасения. Рассмотрим ситуацию подробнее.
Кобальт и молибден
По результатам первых 8 месяцев 2012 г. объем биржевой торговли кобальтом составил 6,3 тыс.т, молибденом – 3,9 тыс.т. Много это или мало? Относительно объемов мирового рынка это 17,5% для кобальта и 2,8% – для молибдена. Вроде бы достаточно неплохо, если не сравнивать с оборотом других цветных металлов. Так, меди и цинка на LME за этот же период было продано (перепродано) почти в 50 раз больше, чем выпущено во всем мире, алюминия, олова, никеля и свинца – в 24–34 раза больше объемов выпуска. Даже объем сделок со вторичными алюминиевыми сплавами (из металлолома) превысил их производство втрое.
Для полноты картины посмотрим не только на биржевой оборот, но и на реальные отгрузки со складов. За январь–август текущего года потребителям, трейдерам и прочим участникам рынка со складов LME по всему миру было передано всего лишь 123 т кобальта и 84 т молибдена. Причем поставки молибдена за весь год осуществлялись только в трех месяцах – январе, июне и августе. Кобальт поставлялся равномернее, но в августе со складов ушла только 1 т.
Для сравнения: отгрузки алюминия в том же месяце превышали 220 тыс.т, меди – 42 тыс.т, даже олова за месяц было поставлено втрое больше, чем кобальта с начала года.
Доля поставок основных цветных металлов относительно объема рынка (в депрессивном с точки зрения потребления августе) колебалась в интервале 2–8%, что вполне сравнимо с масштабом спотовой торговли ими.
Эти цифры – недостижимая мечта для «малых» металлов: по фактическим отгрузкам кобальт довольствуется 0,34% от объема рынка за все 8 месяцев, а про молибден вообще трудно сказать что-то серьезное: 84 т поставок на рынок, потребляющий более 200 тыс.т в год, – практически гомеопатическая концентрация. Не следует также забывать, что все вышеприведенные расчеты учитывают и перемещения металлов между складами, иногда достигающие значительных величин. То есть реальным и конечным потребителям «малых» металлов достаются еще меньшие объемы.
Естественно, такие незначительные торги и поставки не могут и не должны определять динамику рыночных цен в мире. В итоге биржевым котировкам LME приходится плестись в хвосте рыночных цен, регулярно пытаясь оторваться от них, но неизбежно возвращаясь на исходные позиции (рис. 1–2).
Столь же естественно, что такая ситуация не может устраивать биржу – из-за малых объемов торги не приносят достаточной прибыли. Крупных инвесторов и банкиров не устраивает ничтожность объемов поставок потребителям, которая лишает их возможности влиять на цены. А малые реальные потребители вполне готовы обойтись без биржевых поставок.
Отметим, что кобальт потребляет в основном аккумуляторная промышленность (58% по данным CRU за 2011г.), причем в основном китайская.
Именно в эту страну весь «развитый мир» вынес производство аккумуляторных батарей. Причем в Китае же есть собственные производители кобальта, которым гораздо проще и ближе договориться с конечным потребителем напрямую, без всякой биржи, особенно если речь идет о не слишком высоком качестве.
Другой потребитель – сектор суперсплавов и спецсталей (20% потребления), развитый в Европе и США, никогда не отличался склонностью к спонтанным и биржевым закупкам: контракты в авиакосмической и подобных отраслях промышленности заключаются на годы вперед.
С молибденом ситуация для бирж, казалось бы, должна была быть получше. Спектр потенциальных покупателей здесь много шире: производители нержавеющих сталей (29% потребления), прочих сталей и сплавов (32%), химия и другие области применения. Да и с географией здесь интереснее: главную скрипку играет Америка с долей до 55% спроса, и лишь затем – Азиатский регион (42%).
Однако производители нержавейки и прочих сплавов после кризиса 2008 г., по сути, так и не восстановились: производители наперебой жаловались на слабый спрос, на колебания цен на сырье (особенно на биржевой никель) и демпинговую дешевизну китайской продукции.
Среди последних новостей – настойчивая попытка ThyssenKrupp продать свое подразделение спецсталей и сокращение продолжительности рабочих смен на немецком заводе с сентября.
Кроме того – снижение отпускных цен всеми ведущими европейскими производителями. Впрочем, и китайские Taigang Stainless и Baosteel Stainless, крупнейшие производители нержавейки в КНР, тоже анонсировали сокращение цен на нержавеющую продукцию на 4% для сентябрьских заказов «из-за низких цен на никель и снижения спроса на внутреннем рынке».
Промышленность готовится ко второй волне кризиса и не спешит с закупками, предпочитая работать только по подтвержденным заказам.
А тем временем судьба «малых» металлов на LME повисает на волоске – долго держать на складах товар, который никому не нужен, просто невыгодно.
Стальная заготовка
Но самая интригующая картина у LME сейчас сложилась с контрактами на стальные полуфабрикаты – заготовки. После начала торгов в 2008 г. объемы торгов сталью на бирже постепенно росли, периодически появлялись прогнозы о блестящих перспективах контракта на мировом рынке, но до воплощения этих прогнозов в жизнь дело как-то все не доходило.
Если разобраться, то даже начало торгов было не слишком блестящим – первоначально в поставщики заготовки бирже удалось заманить лишь малоизвестные металлургические компании: греческую Hellenic Halyvourgia и турецкую Colakoglu Metalurji. К осени 2012 г. картина, конечно, стала более пестрой, но в большинстве своем поставщики (зарегистрированные бренды) – это азиатские заводы и предприятия СНГ (рис. 3).
Крупнейших производителей стали среди участников LME по-прежнему не видно. Исключением можно считать российскую группу «Евраз», зарегистрировавшую бренды стальной заготовки трех своих меткомбинатов, а также ЧМК «Мечел». Перечислим и другие российские стальные бренды: это «Амурметалл», «Новоросметалл», Златоустовский метзавод, «Волга-ФЭСТ» и даже метзавод «Красный Сулин» («Стакс»), который давно обанкрочен новым хозяином – Сбербанком.
Удивительного в этом слабом списке ничего нет – подавляющее большинство мало-мальски развитых метпредприятий предпочитает заготовку не продавать, а превратить в более ликвидный и дорогой металлопрокат.
Тем не менее стальной список биржи вырос до 59 продавцов (зарегистрированных марок LME). В нем неожиданно появились даже 3 средненьких представителя мощнейшей китайской металлургии. Все дело в том, что таможенная пошлина на экспорт стальных заготовок из Китая запретительно велика, а попытки микролегирования их стали (чтобы обойти таможню) не слишком успешны.
Кроме того, такая сталь в некоторой степени выпадает из принятых стандартов. При этом перечень стальных стандартов LME расширился до всех возможных типоразмеров стального квадрата (100x100, 120х120, 125х125, 130х130 и 150x150). А список мест отгрузок осенью 2011г. увеличился до 12 зарегистрированных складов (портов) в 9 странах мира на 3 континентах.
К тому же периоду годовой давности относятся и последние позитивные новости об оборотах стальных торгов на бирже, превысивших $2,5 млрд за квартал.
А теперь перейдем к самому интересному в стальных контрактах LME.
Если до 2011г. биржевые цены на сталь в принципе соответствовали динамике рыночных котировок в мире (особенно с учетом налогов), то уже в текущем году это соответствие разрушилось. Стальные цены LME просто покатились вниз, как будто вторая волна кризиса не только надвигается, а уже раздавила мировую металлургию (рис. 4).
Причем этот процесс в 2012 г. имеет устойчивую динамику нарастания и прекращаться явно не собирается.
Разница в стоимости заготовки на складах LME и у независимых трейдеров, которые могут располагаться через дорогу, к сентябрю текущего года вплотную приблизилась к двукратной. Самая дешевая стальная заготовка на экспорт – в украинских портах – предлагалась по ценам от $530 за т FOB. Турецкая заготовка покупалась в Арабских Эмиратах по ценам до $620 за т C&F. Однако Лондонская биржа предлагала стальной полуфабрикат по ценам около $350 за т, что дешевле мировых цен на черный металлолом. Тот самый лом, из которого заготовка (с заметными затратами) чаще всего и производится.
Резонный вопрос: почему же весь мир не закупает сверхдешевую сталь на LME? Почему объемы торгов (точнее – оборотов) стальной заготовкой на бирже в 2012 г. составляют всего 0,5% от мирового рынка стали (антирекорд среди всех биржевых товаров), а реальные отгрузки со складов – и вовсе 0,006%?
Причин краха этой биржевой торговли несколько, но все они сводятся к огромным различиям виртуальной и реальной жизни.
Перепродажи контрактов брокеров в уютных офисах (или вообще компьютерных программ-роботов) выгодны не всегда, но всегда крайне оперативны. Что весьма не похоже на реальные грузопотоки и перевалки тысяч и миллионов тонн разнообразной стальной продукции на заводах, ж/д станциях и портовых складах.
У LME давно не раз бывали проблемы с оперативной отгрузкой товаров, но к весне 2012 г. они стали более серьезными именно в части стальной заготовки. Дело дошло до того, что в июне участники рынка смогли добиться от LME специального заседания стального комитета по вопросу неэффективной работы складов.
Сообщалось, что очереди на получение уже купленной продукции растягиваются до нескольких месяцев. Критики заявляли, что это выгодно операторам складов, т.к. они получают плату за каждый день пребывания товара у них.
Приведем характерную оценку ситуации, которую дал источник агентства Reuters в одном из крупных торговых домов. Он отмечал, что «люди очень расстроены из-за очередей и теряют терпение. Цены биржи оторваны от реалий рынка, и если они хотят сохранить этот контракт, то решения надо принимать быстро». По словам этого источника, склады биржи в ряде регионов перегружены, проблемы не только со сталью, но она отгружается в последнюю очередь. Он был уверен, что если ничего не изменится, то ликвидность контракта продолжит снижаться и это закончится его закрытием, а LME рискует потерять свою репутацию центра ценообразования.
Биржа сообщила, что работает над этой проблемой, но «у совета директоров есть и другие вопросы, требующие немедленного рассмотрения», поэтому «внесение изменений в контракт может потребовать некоторого времени».
Время шло. Потом, невзирая на активные биржевые торги в июне–июле 2012 г., фактических отгрузок стальных заготовок со складов LME не было вовсе. В конце июля Deutsche Bank, один из основных спекулянтов (извиняемся – торговцев) биржи, заявил, что «уходит от фьючерсов по стальной заготовке LME». Банк сообщил, что будет поддерживать стальные свопы CME, включая свопы на лом и заготовку, т.е. изменил британской бирже в пользу американского конкурента.
В августе отгрузки стальной заготовки со складов LME составили мизерные 7,24 тыс.т из не менее мизерных 57,07 тыс.т, имевшихся в наличии. Вопрос наведения порядка с отгрузками явно был отложен «до лучших времен».
И даже понятно почему – как раз в этот момент акционеры решали, кому и как продать свою знаменитую биржу.
Глобализация в Азию
Как «старая добрая Англия» всегда была оплотом консерватизма и стабильности, так и LME в биржевом мире к началу XXI века выглядела надежным и дорогим антиквариатом. Последние торги голосом в Европе, уникальная система фьючерсных контрактов, клубная система членства и, главное, сохранившаяся с XIX века структура собственности. Лондонской биржей металлов владеют те же компании, что ведут на ней основную торговлю.
Во всем остальном мире брокеры и дилеры уже давно не имеют отношения к хозяевам биржи, а те могут быть не в курсе, чем отличается фьючерс от свопа. Но одни дают деньги, а другие их успешно преумножают к всеобщему удовольствию.
На LME же основные игроки предпочитали держать все под собственным контролем.
По этой же причине не шла речь и о выплате дивидендов – биржа была всего лишь способом получения прибыли акционерами от их основной деятельности. Первые за всю свою историю дивиденды биржа выплатила в апреле 2009 г., да и те были заработаны в основном на дополнительных услугах и не слишком велики – немногим более $7 млн за весь 2008 г. Для сравнения: NYSE за тот же период выплатила более $300 млн дивидендов.
Впрочем, при всей закрытости сделки с акциями LME все же происходили. Однако не всегда по доброй воле: банк Goldman Sachs за 2009–2011 гг. увеличил свою долю в 4 раза, до 9,5%, и стал крупнейшим акционером во многом благодаря банкротству Lehman Brothers, долю которого он купил.
Естественно, стоимость этой и других сделок не афишировалась, поэтому оценки рыночной стоимости самой биржи были в значительной степени умозрительными.
Реальные очертания они приобрели только после недавнего заявления владельцев биржи о готовности уступить контроль над ней примерно за 1 млрд британских фунтов (порядка $1,6 млрд).
Несмотря на солидную запрошенную сумму, которая оказалась гораздо выше более ранних оценок стоимости LME, численность претендентов перевалила за десяток. Покупкой интересовались практически все крупные мировые биржи, но до стадии подачи заявок дошли лишь некоторые: американские NYSE Euronext, CME Group и IntercontinentalExchange (ICE), а также Нong Kong Exchanges & Clearing (HKEx).
Заявители предлагали разные выгоды и модели развития Лондонской биржи, но в итоге акционеры LME склонились к предложению из Гонконга.
По соглашению сторон, заключенному в июне 2012 г., бизнес-модель LME, включая торги голосом в торговом зале, указание дня платежа для контрактов, структуру членства, а также возможности складирования и физических поставок, должна сохраниться.
HKEx не будет увеличивать денежный сбор за заключенные контракты – он останется на уровне, который запланирован в период со 2 июля до 1 января 2015 г. Также HKEx поддержит развитие клиринговой палаты LME – LME Clear, специально созданной для обслуживания нужд членов Лондонской биржи. LME по-прежнему будет базироваться в Лондоне под наблюдением британского Управления по финансовому регулированию и надзору. Глава LME Мартин Эббот заявил в данной связи: «Предложенный вариант обеспечит будущее LME на последующие 135 лет. Задаваемые LME ориентиры вместе с исключительными рыночными позициями Гонконгской биржи в Азии, информационные технологии и опыт в клиринге последней сцементируют диспозицию LME в качестве передовой мировой торговой площадки».
Понятно, что отдельный вопрос стальных складов и биржевых цен на стальную заготовку на фоне таких громких перемен кажется каким-то незначительным.
Насколько это слияние поможет укреплению позиций бирж, сказать пока трудно. Пока налицо другое – интерес Азии, а особенно Китая, к любым рычагам формирования рыночных цен. Поэтому неспроста, буквально накануне объявления о продаже, одним из членов LME стал Bank of China.
Мировое производство товаров и потребление уже во многом сместились в Азию.
На очереди – ценообразование?
|
